Алмазная колесница. Том 2   ::   Акунин Борис

Тогда получилось бы красиво: «Страна росы». Пока, увы, не удаётся.

Письмоводитель Сирота в лингвистической дискуссии участия не принимал, просто стоял с вежливой улыбкой.

– Всё ли готово для обустройства господина вице-консула? – обратился к нему Доронин.

– Так точно. Казённая квартира подготовлена. Завтра утром придут кандидаты на должность камердинера. У всех очень хорошие рекомендации. Где вам угодно столоваться, господин Фандорин? Если у себя, я найду для вас повара.

Японец говорил по-русски правильно и почти без акцента, только кое-где путал "р" и "л" – например, в трудном слове «проверил».

– Мне, собственно, всё равно. Я употребляю самую простую п-пищу, так что в поваре нужды нет, – принялся объяснять титулярный советник. – Самовар поставить, в лавку за припасами сходить – с этим справится и слуга.

– Хорошо-с, – поклонился Сирота, обнаруживая знакомство и со словоерсами. – А ожидается ли прибытие госпожи вице-консульши?

Вопрос был сформулирован несколько витиевато, и Эраст Петрович не вмиг уяснил его смысл.

– Нет-нет, я не женат.

Письмоводитель кивнул, как если бы был готов к такому ответу.

– В этом случае могу предложить вам на выбор двух кандидатов… то есть двух кандидаток на место супруги. Одна за триста иен в год, пятнадцати лет, прежде замужем не была, знает сто английских слов. Вторая немолодая, двадцати одного года, дважды была замужем. Рекомендации от прежних мужей превосходные, знает тысячу английских слов и стоит дешевле – двести пятьдесят иен. Вот фотографические карточки.

Эраст Петрович заморгал длинными ресницами, в растерянности оглянулся на консула.

– Всеволод Витальевич, я что-то…

– Сирота предлагает вам выбрать конкубину, – объяснил Доронин, с видом знатока рассматривая снимки, на которых были запечатлены куклоподобные барышни с высокими замысловатыми причёсками. – Супругу по контракту.

Титулярный советник наморщил лоб, но все равно не понял.

– Все так делают. Очень удобно для чиновников, моряков и коммерсантов, оторванных от дома. Мало кто вывозит сюда семью. Почти у всех офицеров нашей Тихоокеанской эскадры японские конкубины – здесь или в Нагасаки. Заключается контракт на год или на два, с правом продолжения. За небольшие деньги вы получаете домашний уют, заботу, опять же радости плоти. Вы ведь, как я понял, не любитель борделей? Хм, девушки хорошие, Сирота в этом толк знает. – Доронин постучал пальцем по одному из снимков. – Мой вам совет: берите вот эту, которая постарше. Она уже дважды побывала замужем за иностранцами, не придётся воспитывать. Моя Обаяси передо мной жила с французским капитаном и потом с американским серебряным спекулянтом. Кстати о серебре. – Всеволод Витальевич обернулся к Сироте. – Я просил подготовить для господина вице-консула жалованье за первый месяц и подъёмные на обустройство – всего шестьсот мексиканских долларов.

Письмоводитель почтительно наклонил голову и стал открывать несгораемый шкаф.

– Почему мексиканских? – спросил Фандорин, расписываясь в ведомости.

– Самая ходовая валюта на Дальнем Востоке. Правда, не слишком удобная, – заметил консул, наблюдая, как Сирота вытаскивает из сейфа позвякивающий мешок. – Не надорвитесь. Тут, наверное, с пуд серебра.

Но Эраст Петрович поднял увесистую ношу без усилия, двумя пальцами – видно, не зря возил в багаже чугунные гири. Хотел положить на стул, но отвлёкся – засмотрелся на портреты, что висели над столом Сироты.

Портретов было два. С левого на Фандорина смотрел Александр Сергеевич Пушкин, с правого щекастый азиат, грозно супящий густые брови. Гравюра с картины Кипренского, хорошо знакомой титулярному советнику, интереса у него не вызвала, но второй портрет заинтриговал.