Эмигрант с Анзоры   ::   Кристиана Йэнна

откуда мы знаем, чего сагоны хотят, что они несут? Вдруг всеобщее процветание — как итог?

— А на что похожа ваша Галактика? Я не говорю о Квирине, вы себе создали этакий оазис, — Цхарн пренебрежительно усмехнулся, — но вся Галактика? Глостия... Серетан... все эти ваши шибаги, наркомафия... а эти примитивные правительства на отсталых мирах, чем они-то лучше нас?

— Но мы не можем отвечать за всю Галактику, — сказал я, — мы не можем изменить ее к лучшему. У каждого народа свое право выбора.

— А ты уверен, что это так уж правильно, предоставлять каждому народу, да и каждому человеку право выбора? Не умнее ли, если Галактикой будет руководить какой-то один народ... наиболее продвинутый, разумный... скажем, даже, сверхразум, сверхцивилизация. И заметь, ведь и вам не заказан ход в этот сверхразум. Я уже предлагал тебе. Все равно другого выбора у Галактики нет.

— Сверхцивилизация, — я слышал свой голос как бы извне. Он звучал иронически. А в мозгу моем билась паника, и Цхарн это знал, — сверхразум. Вас сюда никто не приглашал. Обойдемся и без сверхразума.

— Да? Может быть, вы даже думаете справиться с нами?

— До сих пор справлялись... — как сквозь пелену я услышал собственные слова.

(какое там — справлялись! Война идет уже семьсот лет... И до сих пор это противостояние, а сагоны тихой сапой захватывают одну планету за другой...)

— Ландзо, я покажу тебе кое-что... А потом мы поговорим.

В тот же миг я ощутил удушье. Не буквальное. Просто весь мир стремительно сузился и посерел. Потерял объем и цветность. Мир был плоским и черно-белым, как на экране лервенского телевизора.

Я вдруг увидел всю свою жизнь, каждый эпизод — все это одновременно, и все это с каким-то горьким, невероятным осмыслением... оказывается, все, что я делал, я делал совершенно неправильно. Ведь все зависит от точки зрения! И если посмотреть с другой точки зрения, я страшно виноват. Перед Пати. Даже перед Арни и Таро — за то, что не выдал их, если бы выдал, нам не пришлось бы бежать, они бы не погибли, а Зай, я теперь это понимал, действительно не отправил бы нас в штрафную общину...

И совсем другими глазами я увидел Квирин. Ведь тоска же смертная! Хоровые песенки под гитару, «Синяя ворона», примитивные вирши, и бессмысленная, совершенно тупая, бессмысленная работа, истерический энтузиазм, Космос, никому не нужный, да и безнадежно так его осваивать, и ничего это не дает, а вот сколько радости и счастья подлинного каждый квиринец теряет — не передать. И как я там жил? И как я работал ско? Нет ничего бессмысленнее, чем работа ско. Ладонями сдерживать океан зла... И мы еще этим гордимся. Да нет ничего пошлее, чем весь этот Квирин, и эти эстарги... Ах, как трогательно, как сентиментально! Мы идем на смерть. Чего ради? Дурость какая.

Можно совсем иначе жить. Только вот как я подумаю об этой другой жизни, тоже тоска берет. Ничего не хочется. Просто ничего. Жить не хочется. Я посмотрел на лучевик, лежащий на коленях. В принципе-то это очень просто, дуло в лоб направить, нажать курок... все погаснет уже окончательно...

— Стоп! Хватит, — произнес Цхарн. Наваждение слетело. Не то, чтобы вернулась прежняя ясность, просто я перестал думать обо всем этом, и мир снова потеплел и стал трехмерным.

— Ты все еще считаешь, что вы можете сопротивляться нам?

— Это была демонстрация? — спросил я. Я знал, что-то во мне сломано безвозвратно... Я никогда уже не стану прежним.

— Считай как хочешь. Знай, что я могу вызвать такое... или подобное состояние у толп людей. Я могу все тебе объяснить, не говоря ни слова. И ты будешь верить мне. Ведь ты же мне веришь, Ландзо?

— Нет.

— А твое сердце говорит «да». Можешь не отвечать мне, ответь самому себе — на самом-то деле ведь веришь.

Да. Я в общем-то уже верил ему. Очень уж убедительно... Люди не могут сопротивляться сагонам. Вся наша война — детская игра, это несерьезно.