Эпоха Мертворожденных   ::   Бобров Глеб Леонидович

Да и в пошагово включавшемся сознании вовсю ворочалась чуйка, а это такая подруга – свое возьмет. Наверняка знал – подниматься придется надолго и всерьез, не поспать уж сегодня…

Меж двухсотлитровой стальной бочкой с раскрасневшимся жарким боком и стопой сложенных дверей в дерматине на корточках сидел взводный-один Юра Жихарев. Отсвечивающий в темноте светлым, сложенный вдвое лист бумаги в его руках да набитая "во все дыры" разгрузка [8] угодливо свидетельствовали о непогрешимости интуиции, самовольно взявшей шефство над изнасилованным нескончаемой усталостью мозгом.

Слишком небрежно скинув ноги с импровизированного подиума, я быстро и неаккуратно сел. Скривившись и присвистнув от резкой боли, развернулся. Служивший одеялом кусок брезента сполз на пол и прямо под берцем высветил размашистую табличку в золоченых виньетках: "Генеральный директор ГП "Родаковоресурсы".

– Видал, Юрец: Педаля постарался… Даже под жопу командиру – генеральскую дверь! А ты говоришь: "растяпа"…

Тень чуть шелохнулась на слабо мерцающем фоне.

– Если эта мандавошка через пять минут не поставит к воротам ГАЗон, я к его бестолковке эту табличку шурупами прикручу!

Ну, благодушия от Жихаря ждать, что кота – грамоте учить. Тем паче по отношению к такому подарку, как Виталя Жук. Ну да и ладно, проснулся уже, включился, можно не морозиться.

– Давай…

Юра протянул листок и подсветил сверху.

Текст со всей очевидностью подтвердил – начинается!

На обратной стороне какой-то бухгалтерской шифрограммы времен Золотой Родаковской Эры корявым почерком было начертано три строки: "Митя! Звонила мама. Они уже в Воронеже. У них все хорошо. Выберись за два-три дня ко мне. Возьми две сумки, передам тебе продуктов".

– Радио?

– Да… "Славяносербск-FM".

– Сколько – там?

Юра блеснул фонариком по руке:

– Двадцать один тридцать две.

Блядь! – нет, это просто подлость какая-то – только отрубился!

– Ты, Денатуратыч, Дэн, Антоша с Малютой и Бугаем ну и еще пару хлопцев возьми, грузиться. КамАЗ и "шестьдесят шестой" – на выезд. Салимуллин за старшего. Его и Кобеняка – ко мне. Пять минут на сборы, максимум…

В послании все понятно и просто. Не ясен только такой уровень секретности. Радиосвязь работает нормально. Мобильники – тоже. Нет же, передали команду через "Вести от близких" – местную ежедневку для беженцев. Тогда почему общий вызов "Митя" – это все подразделения и приданные группы комбрига Буслаева? Может из-за "продуктов" – две машины с собой. Но, тогда что за спешка – двадцать-тридцать минут? Ладно, разберемся…

По мрачному подвалу некогда швейного цеха, переступая в темноте через бойцов и оружие, вышел в гулкий коридор. У полуразрушенного лестничного проема в лицо дыхнуло промозглой сыростью. Не вдохновляет! К неистребимой вони пожарища, соляры с краской и сотни наповал убитых портянок привыкнуть можно, к барахтанью в ледяной грязи – нет. А покувыркаться не сегодня-завтра придется, как пить дать.

У бокового входа в то, что некогда было центральной управой базы, перед грузовиком стояло несколько человек. Навстречу выступил Жихарь.

– Все на месте. КАМАЗ на АТП. По пути – заберем.

Пока народ лез в кузов, поставил командирам групп задачу на время отсутствия. Узнав, что едем в штаб, Кобеняка сразу заволновался:

– Аркадьич, так может – и я?

У мужика жена, взрослые дети, внуки – вся куча-мала домочадцев обреталась у родни где-то под Новым Осколом. Не было случая, чтобы он не воспользовался возможностью позвонить. Потом, наговорившись до матерного ора связистов, упорно гонял бойцов, мрачно приговаривая: "Тяжко в учении, проще в лечении". Сегодня им повезло, ему – нет.