Эра Броуна   ::   Смирнов Леонид Эллиевич

Репнин еле его успокоил – запросто могли ведь пристрелить.

Обнаружив в Валерином кармане пистолет, мордастый, раскрасневшийся на морозе сержант злорадно воскликнул:

– Ага!

– Я же говорил, что работаю в угро, – буркнул Репнин пока почти без раздражения. – У вас же удостоверение в руках!..

– Пушка! – веско произнес сержант, будто не слыша его.

Молодцеватый, туго затянутый в ремни майор задумчиво листал документ, словно это было не служебное удостоверение, а кодовые таблицы. Наконец снизошел, открыл рот:

– Капитан, значит… Чего же это вы, капитан, в ТАКОЕ время с собакой гуляете?.. – осведомился таким тоном, что заранее было ясно: любому ответу все равно не поверит.

– А разве лучше весь дом загадить? – вопросом на вопрос ответил Валера. – Или жену прикажете послать?

– Почему не на службе, спрашиваю?! – Майор все еще не возвращал ему удостоверение, не разрешал встать по-человечески. Репнин переговаривался с ним через плечо. Сержант отошел на пару шагов, стоял, нацелив автомат прямо в крестец капитану. Готов был в любой момент разрядить в него обойму. Рядовой же зевал, глядя куда-то на окна домов.

– Побывка, майор, побывка! Слыхали о таком?! – начал свирепеть Валера. – Может, хватит изгаляться?!

– Может, и хватит, – распевно произнес майор и сказал сержанту: – Пущай идет…– Вздохнул с сожалением – дескать, в другой раз я – тебя… Но уж ладно – вали, пока я добрый…

Конец света миновал, его провозвестников давно пересажали по камерам, а бесконечные хлебные очереди, выстроившиеся под охраной автоматчиков, ничуть не убавились. Никто не верил заверениям мэра, что запасов муки в Москве еще на неделю, а теперь уж и вовсе продовольствие нормально начнет поступать из провинции. Причем, на сей раз мэр вовсе не врал – не то что раньше. Впрочем, и тогда, быть может, не врал, а именно что успокаивал – бог ему судья… Ажиотажный спрос сойдет через недельку-другую, а пока любые уговоры напрасны. Все еще сушат сухари и набивают ими матрасы. Хлеб пока единственная валюта, ведь деньги ничего не стоят. К тому же сейчас, кроме хлеба, купить практически нечего: частные магазины закрыты, рынки пусты (какой дурак повезет товар на разграбление?). А потому каждому рту надо в день по буханочке…

– Эй, гражданин хороший, постойте! – крикнул прохожий, кутающийся в кургузое пальтецо – серое в “елочку”. На голове и вовсе летняя каскетка “Макдональдс”. – Прикурить не дадите? – Крикнул и опасливо глянул по сторонам: то ли боялся, что нападут, то ли сам хотел наброситься – поди разберись…

Гуня внимательно следил за действиями мужчины, но глядел он сейчас совсем не так, как при обыске Валеры. Нынче пес, хоть и был настороже, всего лишь любопытствовал – быть может, этот хмырь чем-то напоминал ему беднягу Суваева?..

Валера остановился, подходить к типу не стал, вынул из кармана коробок спичек, размахнулся и кинул. Тот, само собой, не поймал, нагнулся поднимать с земли.

– Спасибо… Я щас… Щас…– засуетился бестолково.

– Да не спешите вы, – улыбнулся Репнин. – Подожду – не растаю.

“Неужто не бандит, неужто еще нормальные люди в городе остались?” – почти с радостью думал он, а рука тем временем на всякий случай оставалась в кармане – там, где лежал штатный “ПМ”.

Витек был в совершеннейшем восторге от собаки, о которой мечтал, наверное, с самых пеленок, чего нельзя было сказать о Кате.

– Как нам прокормить такую “лошадь”? – вопрошала она со слезами в голосе. Слезы эти инспирированы, чтобы давить на мужскую податливую психику.

– Там, где трое перебиваются, и четверо перезимуют…– бодро провозглашал Валера, и за этим следовал настоящий словесный шквал. Богат русский язык – и без мата, ох, как богат!..