Эсмеральда   ::   Коуни Майкл

На глаза попалась мертвая чайка, и она вспомнила, как на прошлой неделе они нашли барахтающуюся в нефтяной жиже Эсмеральду. Но эта чайка уже умерла. Бекки перевернула ее ногой, и птица уставилась на нее пустыми глазницами. Вздрогнув, Бекки свернула от моря и направилась к изгороди, отделявшей их собственность от Государственной Земли.

Приближение знакомого ревущего звука заставило ее поднять взгляд. К забору подкатывал бронтомех. Бекки прислонилась к бетонному столбу изгороди и стала наблюдать. Машина была огромная и пугающая, хотя Бекки видела ее уже тысячи раз и, по идее, должна была к ней уже привыкнуть. Машина катилась по равнине на шести колесах - огромных бубликах по четыре метра диаметром каждый. На самом верху располагались сенсоры: датчики запахов вынюхивали признаки гниения, зрительные датчики поворачивались во все стороны, и, когда один из них уставился на нее холодным стеклянным взглядом, Бекки невольно задержала дыхание. Слуховые датчики - огромные тарельчатые уши, способные с двадцати метров засечь вредителя, напряженно прислушивались. Пока Бекки наблюдала, одно из ушей повернулось в ее сторону и замерло, но глаза определили, что это человек, и машина потеряла к ней интерес. Датчики шевельнулись и сконцентрировали внимание на какой-то точке впереди машины. Короткий импульс яростного света ударил в это место, выжигая дочерна маленький клочок земли, и Бекки показалось, что во вспышке огня она расслышала последний писк маленькой полевой мыши.

Одновременно сзади машины выливалась смесь жидкого навоза и травяной сечки с определенной порцией семян. Бронтомех за один проход скашивал злаки, обрабатывал и удобрял поле, высаживая на этот раз саженцы быстрорастущей озимой суперкапусты.

Бекки завораживал вид огромной зубастой пасти, беспрестанно жующей по мере продвижения машины вперед. Лишь изредка можно было заметить веер вращающихся ножей в пещерообразной глотке. В этих неуклонно приближающихся челюстях был какой-то очень реальный, ужасающий гипнотизм, и Бекки всегда оставалась по эту сторону забора, когда неподалеку проходил бронтомех. Хотя выйти ему навстречу было совершенно безопасно: при вероятности наехать на человека машина останавливалась, а пасть ее закрывалась плоским щитком.

- Агата?..

- Да, Бекки, - Агата вытирала ножи и вилки, держа в тонких высохших руках белое полотенце.

- Когда меднаблюдатель обследовал тебя наедине в твоей комнате, что он делал?

- Он спрашивал меня про разные вещи... Как ты думаешь, чайке дать мясо с жиром или без? - Она принялась ловкими движениями срезать пленку с мяса, и Бекки внезапно и беспричинно вздрогнула, когда лезвие сверкнуло в луче падающего из окна света.

- Про какие вещи?

- Ничего особенного. Как мы живем, что едим, нравится ли нам, каково состояние нашего счета в Государственном Банке...

- Ты сказала ему? - Бекки почему-то почувствовала тревогу. - Ты сказала ему, сколько у нас денег?

- Конечно. Я думаю, он и так имеет доступ к записям. Они все имеют. Он просто хотел удостовериться, что нам нет необходимости красть урожай с полей. А может, думал, что нам нужно Государственное Пособие.

- И больше он ничего не спрашивал?

- Ничего. Это заняло немного времени.

Какое-то смутное подозрение посетило Бекки...

- Агата, это заняло больше сорока пяти минут.

- Что-то ты долго, - сказала Агата с обидой. - Я думала, ты поможешь мне с овощами.

- Извини...

Было двенадцать, и картофель уже закипел на плите.

- Ты провела в своей комнате почти два часа.

- Неужели? Я прибиралась, и только.

- Ты, наверно, опять надевала то платье. - Пальцы Агаты дрожали, когда она резала хлеб, и Бекки внимательно наблюдала, как блестящий нож вспыхивает при каждом движении. - Ей-богу, мне надо его сжечь.

Молчание Бекки подтвердило ее вину. Она действительно надевала то самое платье...