Киллеры не стареют   ::   Черненок Михаил

– Мне дед Никифор рассказывал, как ее проучили пенсионеры Молоховы, – сказал Слава.

Кухнин хохотнул:

– Тот урок не пошел Любе впрок. Заприметив богатую девочку, она подкараулила Лоцию и спрашивает: «Ты, детка, откуда приехала?» – «Из Новосибирска», – отвечает та. «Ну, а я – нештатный агент КГБ, – заявляет Люба и протягивает руку. – Будем знакомы». Лоция отшатнулась: «Извините, тетя, с агентами не общаюсь». – «Напрасно, детка. По просьбе твоей мамки, мне поручено тебя охранять. За эту услугу будешь платить наличкой ежедневно по двадцать три тысячи рублевок». – «Не много ли вам будет?» – «Ничуть. Деньги теперь дешевле грязи. Даже сантехнику при вызове меньше, чем на пол-литру, не платят». – «А когда платить?» – «Желательно каждое утро». – «Сейчас можно?» – «Давай». Лоция мгновенно размахнулась и папиным приемчиком дала «кэгэбэшнице» между глаз. Люба в полном нокауте глаза под лоб закатила. Когда очухалась, девочка наивным голоском спросила: «Тетя, может, сразу заплатить за неделю вперед?» – «Иди ты в жопу, блатячка. Без охраны перетопчешься», – пробурчала Люба.

– Отчаянная у деда Никифора внучка, – улыбнувшись, сказал Голубев. – Не знаешь, с кем она здесь дружила?

Кухнин пожал плечами:

– По-моему, Лоция не успела в райцентре дружбу завести. Несколько раз видел ее на дискотеке в клубе. Всегда была трезвая и по кустам с парнями не ползала, как другие, захмелевшие или обкуренные наркотой росомахи. Задовского шалмана в прошлом году у нас еще не было…

– К слову, Лёха Задов не торгует наркотиками?

– Пока вроде бы – нет.

– Почему «пока»?

– Махновцу надо создать видимость порядочного заведения. После, как любил говорить Наполеон, «битва покажет». На зиму, конечно, он укроется в берлогу, но будущим летом может развернуться с большим размахом.

– Беседовал я сегодня с ним. Говорит, обанкротился.

– Теперь все предприниматели слезы льют. С какой, собственно, радости ты учинил с Махновцем беседу?

– Задов оказался крайним. В Новосибирске у метро «Речной вокзал» Лёха накоротке перебросился несколькими фразами с Лоцией перед ее исчезновением. В этом блиц-разговоре Лоция будто бы упомянула какого-то Мамая, назвав его поганым киллером. А на Лесопосадочной улице, по твоим словам, живет некто…

– Ну, живет там Федот Мамаев, – не дал договорить Кухнин.

– Вот у меня сейчас возникла мысль: не есть ли кличка «Мамай» – производное от фамилии этого Федота?..

– Уголовные кликухи часто происходят от фамилий, однако ни сам старик Мамаев, ни его сыновья никак на роль киллеров не подходят.

– Сколько у Федота сыновей?

– Двое. Старший Вениамин Федотович – известный в Новосибирске адвокат. В газетах часто о нем пишут. Судя по хвалебным статьям, огребает за юридические услуги баснословные деньги и живет роскошно. В школе учился на пять классов впереди нас с Таней Шаньгиной. Младший сын Руслан – наш одноклассник. После восьмилетки поступил в суворовское училище, но на офицера учиться не стал. Ушел служить в армию. Позапрошлый год приезжал на похороны матери в погонах старшего прапорщика. Говорил, что служит контрактником в Приднестровье, где дислоцируются остатки полурасформированных российских войск.

– Проще говоря, у отца-пьяницы сыновья выросли нормальными?

– По-моему, так. Во всяком случае, не алкоголики. Да и сам Федот раньше не перехлестывал выпивкой. Спиваться он стал после смерти жены. Теперь дошел до ручки. Трезвым почти не бывает. Вениамин настойчиво уговаривал отца полечиться. Старик не согласен: «Я – не алкаш! Сила воли у меня у-у-у какая! Захочу – без леченья брошу».

– На какие средства пьет?

– На неправедные. Сам переселился жить в баньку, а избу приспособился сдавать в аренду для любовных свиданий. Молодежный бордель устроил.