Кинжал и пудреница (Никогда не знаешь, чего ждать от женщины)   ::   Чейз Джеймс Хэдли

Свет упал на лицо, и мне удалось внимательно рассмотреть его. Что-то в этом крючковатом носе и толстых губах показалось мне знакомым. Я уже несколько раз видел этого человека, но не мог вспомнить где.

— Отведите машину, — приказал Герман, — и принесите сандвичи, да не забудьте предварительно вымыть руки, прежде чем хвататься за хлеб.

— Хорошо, мсье, — сказал шофер, бросив на Германа взгляд, полный ненависти. Я счел это полезным. Когда играешь в такие игры, необходимо знать, кто против кого.

Герман открыл входную дверь, и она проглотила его.

Я последовал за ним. Мы прошли через холл, в конце которого располагалась лестница. Двойная дверь вела в большой зал. Нас не встречала прислуга — никто, казалось, не заметил нашего прихода. Герман снял шляпу и сбросил пальто. И даже без этих атрибутов он имел достаточно внушительный вид.

На макушке у него наметилась лысина, а волосы были подстрижены так коротко, что их почти не было заметно.

— Входите, мистер Джексон, и чувствуйте себя как дома. Я вошел в большой зал за Германом. Когда мы шли с ним рядом, я походил на буксир, сопровождавший океанский лайнер.

Комната была обставлена двумя глубокими кожаными креслами, стоявшими перед камином. На вощеном паркете лежали персидские ковры. Вдоль стены, перед окном, стоял длинный резной стол с батареей початых бутылок и кучей немытых фужеров. Худощавый, элегантно одетый мужчина неожиданно возник из кресла.

— Доминик, это мистер Джексон, — сказал Герман. — А это — мой компаньон, мистер Паркер.

Мое внимание было приковано к бутылкам, но я кивнул, чтобы показаться любезным.

Паркер ответил мне тем же. Он изучал меня, и недовольная гримаса явно свидетельствовала, что мой вид ему не по душе.

— Ах да, детектив! — сказал он с усмешкой и посмотрел на свои ногти, как это делают женщины, когда посылают вас… погулять.

Я устроился в кресле и тоже принялся изучать его в свою очередь. Он был высок. Волосы цвета меди прилизаны назад. Длинное, узкое лицо, блеклые синие глаза и нежный подбородок, который скорее подошел бы женщине. Морщины у глаз и кожа, свисающая с подбородка, говорили, что ему давно перевалило за сорок. Те, кто предпочитают холеных щеголей, нашли бы его привлекательным. На нем был костюм из фланели жемчужного цвета, шелковая бледно-зеленая рубашка, бутылочного цвета галстук и туфли ему же в тон. Белая гвоздика украшала его бутоньерку. В тонких губах дымилась сигара с золотым ободком, Герман расположился перед камином. Он смотрел на меня отсутствующим взглядом.

— Хотите выпить? — спросил он и посмотрел на Паркера, словно ожидал от него разрешения. — Как вы думаете, дать ему виски?

— Сам себя обслужит, — сухо заметил Паркер. — Я не обслуживаю слуг.

— Вы имеете в виду меня? — поинтересовался я.

— Вас бы здесь не было, если бы не зелененькие, а тот, кого покупают, — слуга.

— Точно.

Я подошел к столу и обслужил себя таким количеством жидкости, в котором можно было утопить лошадь. В данном случае — белую [1] .

— Закройте рот, когда вас не спрашивают, — отозвался Доминик, и лицо его перекосилось.

— Не горячитесь, Доминик, — сказал Герман. Хриплый, резкий голос возымел действие на Паркера, и он успокоился.

Наступила пауза.

Я взял стакан, отсалютовал Герману и выпил содержимое.

Виски было того же качества, что и бриллиант.

— Когда займемся делом? — внезапно спросил Паркер, не поднимая глаз.

— Завтра вечером, — ответил Герман. — Введите его в курс дела, а я пойду лягу.

Потом он обратился ко мне, подняв толстый, как банан, палец:

— Мистер Паркер расскажет вам, что надо делать. Спокойной ночи.

Я пожелал ему того же.

Подойдя к двери, он повернулся и посмотрел на меня еще раз.

— Мне бы очень хотелось, чтобы вы поладили с мистером Паркером. Я ему доверяю.