Как медведь с комаром боролся   ::   Ситников Константин

Не сговариваясь, генералы бросились к машине.

Когда наутро Семен Никифорович спустился к накрытому на веранде столу, Мариша в белом ситцевом платье сидела в плетеном кресле-качалке, сухая нога ее была замотана бинтом и покраснела…

– О чем ты вчера говорил с Игорем? – резко спросила Мариша…

Она была раздражена, и Семен Никифорович подумал, что это, наверное, из-за ноги. Он подсел к столу и налил себе теплого кофе.

– Что он тебе сказал? – спросил он, не глядя на дочь…

– Почему ты не любишь его? – почти крикнула она. – Ты его сразу возненавидел. Да, возненавидел! – Она бессильно заплакала.

Семен Никифорович опустил голову. Ему было тяжело и неловко…

– Почему ты его не любишь? Скажи, почему?

Семен Никифорович ничего не ответил. Он сидел, обхватив огромными руками крошечную фарфоровую чашечку, и думал о том, как все сложно и хрупко, как они не понимают и даже не слышат друг друга. Если отец не понимает дочь, а дочь – отца, то что же говорить о чужих людях? Мариша уже вытирала глаза руками.

– Подогреть, что ли, кофе? – спросила она сердито…

– Нет, спасибо. Где Настя?

– Опять утащила няню на речку. Ведь Игорь ее любит, любит. – Она требовательно посмотрела на него, словно ожидая, чтобы он немедленно, не сходя с места признал это…

– Опять в лес ушел? – спросил Семен Никифорович. – Тесно ему здесь, – пожаловалась она на мужа. – Думаешь, ему охота нужна? Он от всего этого бежит, – она обвела рукой вокруг.

Семен Никифорович хотел было сказать, что ради всего этого он стал зятем генерала, но вовремя удержался… Настя с няней возвращались с речки. За ними тащился, сердито отмахиваясь от Трефа, лесник Бекасов в развесистой ушанке. Семен Никифорович поздоровался с Бекасовым…

– Ты, Аркадий, моего зятька не видел? – спросил Семен Никифорович.

– Дак это, – суетливо сказал Бекасов, – не ходил я на болото-то еще…

Бекасов, подобрав волочащиеся полы солдатского плаща, взошел на веранду и снял шапку…

– Дак это, – начал он уже более развязно, нахлобучивая шапку на голову и усаживаясь на стул, – зять ваш, Игорь Андреич, набедокурил третьего дня.

– Что такое? – удивился Семен Никифорович.

Бекасов неторопливо достал папиросу, закурил и только после этого обстоятельно рассказал, что на болоте Черном, на островке, аккурат возле старой землянки геодезистов, уже лет тридцать валяется в небрежении некий агрегат, «Зонд» называется. Странный, и ржавчина его не берет, титановый, должно быть. Не иначе, геодезисты его там и бросили. В точности он об этом знать не может, до него еще было. А только до недавнего времени пребывал он в целости и сохранности, разве помят маленько, а третьего дня, аккурат в полдень, проходит он мимо того островка и видит: одна стенка проломлена и через дыру ровно кефир вываливается, и вода кругом уже вся белая, как молоком разбавленная.

– Почему ты думаешь, что это Игорь?

– Рубчики его, – сказал Бекасов с готовностью. – А только лучше бы ему туда не ходить, – сказал он. – Комар нонче злой. До третьего дня ровно еще ничего было, терпимо. А третьего дня, аккурат в полдень, прохожу мимо островка, дак это, лесу за комаром не видать. На веранду вышла, сильно припадая на ногу, Мариша.

– Что вы говорили про Игоря? – спросила она подозрительно.

– Ты не знаешь, он на болото пошел? – спросил Семен Никифорович.

– Что вы все за ним следите? – вспыхнула Мариша.

– А зря кипятишься, девка, – сказал Бекасов наставительно. – Семен Никифорович не напрасно беспокоится. Комара нонче много развелось на болоте.

– Ты бы сходил туда, Кузьмич, – сказал Семен Никифорович. – Мало ли что…

– На болото он пошел! – крикнула Мариша. – Вот увидите, он сейчас же вернется.

– Вчера он вернулся в десять, – заметил Семен Никифорович.