Каменное сердце   ::   Говард Роберт

Сидя напротив старого, завернувшегося в изорванное одеяло шамана, я рассказывал о том, что со мной происходит, изредка подкрепляясь мясом из котелка, стоявшего между нами. Орлиное Перо выслушал меня молча и потом долго сидел, опустив голову на грудь и касаясь подбородком ожерелья из зубов индейцев племени пауни. В тишине было слышно, как шуршит ветер по старым бизоньим шкурам, покрывавшим тили, в котором мы сидели. Наконец шаман заговорил:

— В твоей душе звучит зов предков. Ты происходишь из древнего рода. Дед твой был вместе с Петой Наконой и Одиноким Волком. Воин, которого ты видишь, — ты сам, каким ты был когда-то. Если ты не найдешь выход, то однажды духи предков смутят твой разум и ты начнешь убивать, а белые повесят тебя. Повешенный не может спеть Песню смерти. А каждый команч должен спеть ее, иначе его душа не сможет оторваться от тела и останется похороненной под землей. В нынешние времена ты не можешь выйти на тропу войны. Но против колдовства памяти есть другое колдовство, могучее и ужасное, мало кто из людей способен его пережить. Но ты команч, а любой команч после смерти отправляется поохотиться на белого бизона в Страну Счастливой Охоты, а спустя сто лет возрождается снова. Но из прежней жизни в его памяти остаются лишь смутные образы, а иногда он вообще ничего не помнит. Колдовство, о котором я говорю, способно заставить тебя вспомнить свои жизни.

Орлиное Перо помолчал, потом заговорил снова.

— Я хорошо помню свои воплощения. Помню, в чьих телах обитала моя душа, и могу общаться с великими Куно Паркером и его отцом Петой Наконой, с его дедом Железной Рубашкой, с Сатаной из племени киова, с Сидящим Бизоном из рода Огалалла и с другими, чей дух еще не возродился. Если у тебя хватит сил и храбрости пройти через этот колдовской обряд, вспомнить и снова пережить свои прошлые жизни, узнать о своей прежней доблести и силе, то это принесет тебе удовлетворение и станет твоим спасением.

То, что он мне предлагал, являлось как бы способом найти выход томящейся в моей душе врожденной свирепости, не выходя за рамки поведения, принятого в том обществе, в котором я теперь живу.

Я расскажу вам о ритуале, который помог мне вспомнить о моих прошлых воплощениях. Таинство происходило далеко в горах. Лишь Орлиное Перо был свидетелем этого. Муки, которые я испытал, не могли привидеться белому человеку даже во сне. Магия эта настолько древняя и тайная, что никто из всезнаек-антропологов никогда не знал о ней. Этой магией всегда владели команчи. Другие племена позаимствовали из нее очень многое: сиу — танец солнца, а арикара взяли у сиу часть ее для танца дождя. Но только шаман команчей владел ею в полной мере. В обряде этом не было ни танцев, ни монотонного пения и криков — ничего, кроме страстной безмолвной силы, превозмогающей боль во мраке звездной ночи.

Орлиное Перо глубоко вспорол мышцы на моей спине. Он сделал два надреза настолько глубоко, что шрамы от них остались и по сей день. Шаман продел в них сыромятный ремень, туго стянул его и, перебросив конец ремня через ветвь дуба, вздернул меня над землей так, что ноги мои едва касались травы. Укрепив ремень, он стал бить в бубен, обтянутый кожей, содранной с живота вождя индейцев-липанов. Медленный монотонный рокот бубна шамана и обжигающий шепот холодного ветра усиливали жуткую боль в спине.

Казалось, ночь никогда не кончится. По небу плыли звезды, порывы ветра сменялись затишьем. И тут звук барабана стал меняться — в нем слышался стук копыт неподкованных коней. Крик совы превратился в предсмертный вопль древних воинов. Перед моим затуманенным от муки взором заплясали языки костра, вокруг которого пели и скакали черные фигуры. Сам я оказался не висящим на ветке дуба, а привязанным к столбу пыток.