Кантабрийское вино   ::   Уланов Андрей

– Полагаю, – Раскона, словно утеряв интерес к гномам, неторопливо достал кортик и принялся внимательно разглядывать лезвие, – тебе не ведомо, для чего именно губернатор Марейна созывает поклонников Черного Петуха?

– Угук, – отозвался гном, – знать не знаю. Если в послании было чего про это, значит, капитан Люг утащил сей секрет к Морскому Старцу. Я сказал все.

– Все? Да отпусти, болван! – Интеко яростно дернула плечом, сбросив руку последнего из удерживавших ее мор-гвардейцев. – И этим ты хотел купить себе жизнь?

– Полагаю, – спокойно возразил Раскона, – наш подгорный знакомец не тешил себя подобной иллюзией. Так ведь?

– Истинно так, – проворчал гном и, тут же вскинув голову, с вызовом уставился на тана. – Легкая смерть мне и моим братьям – вот цена!

– Цена... – Диего сделал короткую паузу. – Достойна товара.

Гном шумно выдохнул. Стоявший перед ним сержант, перехватив алебарду, отступил на шаг, примеривая замах...

– Нет!

Капитан «Мстителя» с коротким отчетливым щелчком вогнал кортик обратно в ножны.

– Нет! – повторил он. – Сталь или порох стоят больше. Тащите их на нок-рей!

* * *



– Значит, Марейн. – Брат Агероко смотрел на развернутую поперек стола карту с таким видом, словно ему вместо заказанной телячьей отбивной подсунули шедевр языческой кулинарии – зебровых пауков с перцем. Впрочем, на этой карте вытянувший ниточки лап-дорог Марейн и впрямь походил на крупного таракана... раздавленного сапогом. – Что нам известно про него?

– Думаю, – перламутровое с красным перо на шляпе в руках капитана «Мстителя» качнулось в сторону Интеко, – ваш вопрос, брат, необходимо сформулировать несколько иначе. А именно – что известно про Марейн тане ги Торра?

– Ничего, что могло бы вас обрадовать! – Интеко раздраженно уставилась на предмет, который вертела в руках последние три минуты... и швырнула его на стол.

– Битьем ценных инструментов нас не обрадуешь совершенно точно, – холодно произнес Раскона, глядя, как тяжелая, в массивной латунной окантовке, лупа, пролетев мимо графина и чарок, замирает в каком-то дюйме от края стола. – Это, между прочим, работа самого Сперанцо.

– Астролога? Вот уж не знала, что и он баловался выделкой стекляшек.

– Пути мирской славы извилисты, – заметил монах. – Однако же понимающие люди утверждают: в деле сотворения приспособлений, оптическими именуемых, сей ученый муж преуспел куда больше, нежели в предсказании людских судеб.

– Оно и неудивительно, – фыркнула женщина. – Люди все ж малость посложнее стекляшек.

– Спорное утверждение. – Наклонившись, Диего взял лупу и, прищурившись, глянул сквозь нее на брата Агероко. – Не далее как полгода назад я видел множество людей, предсказать судьбу которых было куда проще, чем отшлифовать вот это стекло.

– И где же ты занимался астрологией?

– Не астрологией, – улыбнулся маленький тан. – А судопроизводством.

– До сего дня мне казалось, тан Раскона...

– Тан Диего. Ну сколько мне повторять вам это?

– ...мне казалось, мой тан, – продолжил монах, – что знание Высокого Закона не принадлежит к числу ваших сильных сторон.

– Верно, – кивнул Диего. – Однако «Цепь Королевской Руки» [3] иной раз ничуть не менее отчетливо, чем все тонкости судейской науки, позволяет увидеть, что некоторые заблудшие овцы непременно – и весьма скоро – закончат свои дни в петле... а некоторые волки... до поры таившиеся под бараньей шкурой, – в подвалах Башни Смирения или на костре.

Последние слова маленький тан произнес очень тихо, но откуда-то сквозь них пробился треск факелов, ржанье лошадей, стук прикладов о двери, лязг стали и грохот мушкетных залпов. Миг спустя наважденье пропало без следа, сменившись куда более обыденным плеском волн о борт и хлопаньем парусов.

– Однако мы легли на сторонний курс. – Тан Раскона несколько раз постучал рукояткой лупы по «таракану». – Марейн.

– Правильнее называть его Моорейн, – сказала Интеко.