Капитан и Анжелика   ::   Дубинянская Яна

Его квадратные коричневые пальцы постукивали по эфесу шпаги. Подавшись вперед, мальчик замер.

- Как тебя зовут? - спросил капитан.

- Бобби, - и мальчик доверчиво вложил тонкие белые пальчики в протянутую жесткую ладонь.

Они шли совсем недолго - это было в соседнем овраге. Ничего похожего на пещеру видно не было, и поэтому, когда мальчик заметил на дне оврага круг, свободный от листьев, он решил, что это люк, ведущий в подземный ход - иногда сокровища прячут именно так. Но он ошибся. Это был портрет.

Это было странно, потому что все портреты, которые он когда-либо видел раньше, висели на стенах или были прислонены к чему-то в вертикальном положении... Какое-то время мальчик стоял перед портретом, не зная, как его рассматривать. Капитан Семи Ветров наклонился, даже опустился на одно колено и осторожно, словно касаясь чего-то более хрупкого, чем хрусталь, убрал с портрета несколько упавших сухих листиков.

- Анжелика, - странно дрогнувшим голосом сказал он.

И тогда мальчик увидел, увидел прекрасную женщину, тонкое лицо которой было со всех сторон окружено тяжелыми золотистыми волосами, кольца и

локоны которых органично вписывались в круг. Длинные глаза женщины были полузакрыты медно-каштановыми ресницами, губы чуть-чуть улыбались, на стройной шее среди завитков волос мерцал желтый кристалл кулона или амулета. Осенние листья обрамляли этот портрет, написанной на шероховатом светлом камне, открытом всем ветрам и ливням, какими красками? - мальчик не спрашивал себя об этом. Она была живая, и она завораживала своей красотой.

- Анжелика, - повторил Капитан Семи Ветров, - прекрасная

Анжелика... Мое единственное сокровище.

Мальчик медленно перевел взгляд с портрета на лицо капитана - оно побледнело и казалось каким-то далеким, отрешенным. Движением век капитан указал мальчику на усыпанный листьями и потому почти невидимый валун. Сам он тоже сел напротив, и его длинная шпага коротко звякнула о камень.

- Сначала было море, - заговорил капитан. - Удивительное, вечное и волшебное море. Оно не имело края, но таило в своей немыслимой дали неизведанные берега. А впрочем, ни один берег не мог быть таким прекрасным, как путь к нему. Сказать, что я любил море - значит ничего не сказать. Море было моей религией, моей жизнью, моей мечтой. Твердая земля... она казалась мне слишком твердой, бесчувственной и жестокой. И только на досках палубы и капитанского мостика, трусливо называемых неверными, я чувствовал себя по-настоящему уверенном и спокойным. Нет... Спокойным - это не то слово, ведь когда изумрудная океанская волна разбивалась о борт судна, и брызги касались моего лица, меня насквозь пронзало то чувство острого счастья, которое заставляет женщин тихо смеяться одними глазами.

- Я был на море в позапрошлом году, - оказал мальчик. - Только там не было волн, один штиль...

- Именно так смеялась Анжелика, когда я впервые увидел её. Одними глазами... У неё были удивительные глаза: большие, удлиненные - и золотые. За всю жизнь я никогда больше не встречал женщины о золотыми глазами... Она была такой же бескрайней, как море - и ещё более прекрасной. Она околдовывала, завораживала всех, кто по роковой случайности оказывался рядом. Сколько великих, грозных, облеченных властью людей робко мечтали о её любви...

- У мамы есть книжка, французская... "Анжелика и король"...

- Десятки королей... сотни поэтов... тысячи воинов.... и я - Капитан Семи Ветров. Я не считал себя достойным её взгляда. Но Анжелика подарила мне этот взгляд... подарила неземную, сверкающую улыбку. Не слишком ли

много подарков для мрачного моряка, привыкшего радоваться только порывам попутного ветра? Я не хотел верить, я отворачивался от нахлынувшего на меня счастья - но был уже обречен ему. И не в моей власти было что-то менять.