Карл Ругер. Боец   ::   Мах Макс

Поблагодарив немолодую женщину и паренька лет двенадцати, которые дали ему столь исчерпывающие разъяснения, Карл отправился в путь.

Улицы города приятно удивили его своей шириной и чистотой. Высокие, в три и даже четыре этажа, каменные дома стояли по обеим сторонам мощенных булыжником улиц плечом к плечу, но время от времени они расступались, оставляя место то для маленькой площади, то для такого же небольшого сквера. Впрочем, встретилась ему и одна большая площадь, раскинувшаяся перед ступенями храма Единому, и большой парк, окружавший роскошный дворец – вернее, городской замок, – неожиданно открылся взору Карла слева по ходу движения, как раз в тот момент, когда он уже увидел маяк. Карл постоял с минуту, рассматривая замок, который, судя по размерам и изысканной архитектуре, принадлежал одной из Семей, и пошел дальше. Он заметил также, что если на небольших боковых улицах – что здесь, что в Загорье – шумели грязным стоком привычные глазу и носу любого горожанина сливные канавы, то на больших центральных улицах ничего подобного не было. Это могло означать только одно: в Семи Островах была построена канализация вроде той, какую описывал в своей книге о правильном градоустройстве Александр Нобель, или какая-то другая. В любом случае именно это, а не дворцы и храмы, являлось самым большим чудом.

Очередная улица, на которой ему встретились стоящие стена к стене крошечный храм Морской Девы и древнее по виду капище Живущих в Ночи, вывела Карла к маяку и рыбному порту. Маяк – высокая, в пять сужающихся ярусов, башня из серого, потемневшего от времени и влаги, известняка – возвышался над рыбным портом, оказавшимся всего лишь небольшой гаванью между двух укрепленных стенами и башнями волнорезов. У деревянных причалов покачивались рыбачьи лодки, а на дощатых столах, расставленных длинной неровной линией вдоль одетой в камень оконечности острова, в больших плоских корзинах и прямо на оструганных досках был выставлен ночной и утренний улов. У столов толпились женщины, продающие и покупающие, воздух был пропитан запахом свежей рыбы, перебиваемым запахами рыбы жареной и копченой – чуть дальше, вблизи основания второго волнолома, дымили коптильни и испускали сытные ароматы большие жаровни. И гул, порождаемый множеством громко говорящих, спорящих, торгующихся и ссорящихся людей, плыл над рыбным рынком вместе с клубами дыма, запахами и криками чаек.

Карл втянул носом витающие над рынком ароматы и невольно пожалел, что так плотно позавтракал. Но, так или иначе, жареного тунца приходилось отложить на более позднее время. Он огляделся и, как и говорили ему люди у фонтана, сразу увидел аптеку. Лавка размещалась в первом этаже углового дома на следующей выходящей к причалу улице. Над входом в лавку аптекаря слабый ветерок с моря покачивал связку каких-то трав, так что ошибиться было трудно. Пройдя вдоль рынка, Карл подошел к дому и толкнул дверь. Внутри было темновато, свет проходил через маленькое оконце, забранное слюдяными пластинками в густом свинцовом переплете, да в углу, на рабочем столе аптекаря, горели восковые свечи в бронзовых подсвечниках. Там, в относительно хорошо освещенном углу, и сидел, сгорбившись над крохотными весами, хозяин. Он действительно походил на медведя – и своими размерами, и цветом клочковатых черно-бурых волос. Аптекарь обернулся на скрип двери и секунду смотрел на вошедшего в лавку Карла. Затем он быстро встал – это оказалось неожиданным, что человек его габаритов способен так быстро двигаться, – и склонил голову в поклоне, какой обычно предназначается только старшим по возрасту или положению.

– Я к вашим услугам, господин, – сказал аптекарь низким звучным голосом. – Это большая честь, что вы изволили меня посетить.