Кинжал Разума   ::   Бар-Дэвид С.

---------------------------------------------

С. Бар-Дэвид

Кинжал Разума



Симон ван Гелдер очутился на борту "Энтерпрайза" после того, как улизнул из исправительной колонии на Тантале с помощью телепортационного передатчика, воспользовавшись ящиком, который был адресован Исправительному бюро в Стокгольме. Это была отчаянная попытка, хотя и не слишком разумная по исполнению. Он едва ли провел на борту более трех минут, когда Тристан Адамс, директор и главный врач колонии, сообщил капитану Споку о побеге ("потенциально особо опасное дело"), и начался поиск.

Тем не менее, за это короткое время ван Гелдер (рост шесть футов четыре дюйма, возраст – чуть за сорок), смог подкараулить члена команды, оглушить его и обменяться с ним одеждой, приобретя таким образом фазер. Никем не узнанный, он смог добраться до командного мостика, где потребовал убежища и смог парализовать работу еще на три минуты, прежде чем был обезоружен и захвачен одним из знаменитых парализующих приемов мистера Спока. Затем его доставили в госпитальный отсек. И это было все.

Или, по крайней мере, должно было быть все. Далее предполагалось, проверив самочувствие пленного, переправить его телепортатором назад на Тантал, где его ожидали терапевтические приемы доктора Адамса. Кирк давно был почитателем системы реабилитации доктора Адамса и все сожалел, что корабельное расписание не позволяло ему под благовидным предлогом посетить колонию. А теперь вот это странное дело, похоже, представляло собой отличную возможность. Кроме тот, было еще кое-что, касавшееся самого ван Гелдера, заинтриговавшее Кирка. Во время их короткой встречи тот не показался обычным преступником, хотя его и загнали в угол. А Кирк не знал, посылались ли на Тантал, помимо преступников, и психически больные люди. И он направился в госпитальный отсек навестить пленника.

Доктор Мак-Кой окружил того успокоительными препаратами, на всякий случай привязал, пока проверял жизненные функции его тела. Пленник спал, и во сне лицо его было спокойным, расслабленным и беззащитным, как у ребенка.

– Электроэнцефалограф показывает уплотнения дельта-ритма, – сказал Мак-Кой, показывая на панель контроля функций жизнедеятельности. – Весьма необычно, но это не шизофрения, не повреждение мозговой ткани или какое-то еще состояние, знакомое мне. Когда его сюда доставили, мне пришлось применить утроенную дозу успокаивающих средств, чтобы…

Его прервал звук, донесшийся с постели, странное сочетание стона и рычания. К пациенту возвращалось сознание, и он стал пытаться высвободиться.

– В докладе упоминалось, что он достаточно разговорчив, – заметил Кирк.

– Но не слишком информативен. Он утверждал что-то одно, затем, казалось, забывал, после этого начинал утверждать что-нибудь другое… и все же то малое, что мне пока удалось понять, похоже, несет в себе отголосок правды. Очень жаль, что у нас нет времени, чтобы как следует пронаблюдать его.

– Так вот как, значит, такова система, а? – хрипло произнес человек, лежавший на постели, все еще борясь со своими путами. – Вернуть его назад! Умыть руки! Пусть беспокоится кто-нибудь другой! Черт вас побери…

– Как вас зовут? – спросил Кирк.

– Меня зовут… меня зовут… – Неожиданно Кирку показалось, что человек борется не со сковывающими ею движения путами, а с какой-то болью. – Меня зовут… зовут Симон ван Гелдер.

Он откинулся на постели и тихо добавил:

– Я не думаю, что вы раньше слышали обо мне.

– То же имя он называл и раньше, – вставил Мак-Кой.

– Разве? – спросил ван Гелдер. – Я позабыл. Я был директором… директором… на колонии Тантал. Не пленник… я был… ассистентом. Выпускником… – Его лицо искривилось.