Клуб удивительных промыслов   ::   Честертон Гилберт Кийт

Приключение это отличалось в одном отношении от всех, о которых я рассказывал. Я много пережил вместе с Бэзилом Грантом, и часто мне казалось, что солнце и луна - не в себе. Однако с течением дня и событий все прояснялось понемногу, словно небо после грозы, и проступал здравый, ясный смысл. Но сейчас все запуталось еще больше. Минут через десять, перед самым нашим уходом, небольшое, но дикое происшествие совсем сбило с толку нас с Рупертом. Если бы у него вдруг отвалилась голова или у Гринвуда прорезались крылья, мы бы меньше удивились.

Никто ничего нам не объяснил, так мы и легли спать, и встали наутро, и жили неделями, если не месяцами. Да, прошло несколько месяцев, прежде чем другое происшествие все разъяснило. Теперь же я только расскажу, что произошло.

Когда все мы спустились по лестнице за Рупертом (хозяева шли сзади), дверь оказалась закрытой. Распахнув ее, мы увидели, что в комнате снова темно. Старая дама выключила газ, видимо, предпочитая видеть во тьме.

Руперт молча зажег рожок, мы двинулись вперед в ярком газовом свете, и хрупкая старая дама повернула к нам птичью головку. Внезапно с невиданной быстротой она вскочила с кресла, а потом присела в старомодном реверансе. Я взглянул на хозяев, предполагая, что это относится к ним, - мне хотелось видеть лица беспардонных тиранов. К моему удивлению, они не обращали на все это никакого внимания - Гринвуд чистил ногти перочинным ножичком, Берроуз вообще еще не вошел в комнату. И тут случилось самое странное. Сейчас впереди стоял Бэзил Грант в ореоле яркого света. Взгляд его был неописуемо глубоким, улыбка - значительной, голова слегка склонилась.

Дама кланялась ему, а он, без всяких сомнений, благосклонно это принимал.

- Я слышал, - ласково и важно сказал он, - я слышал, мадам, что мои друзья пытались освободить вас, но не преуспели.

- Никто не знает моих недостатков лучше, чем вы, - отвечала дама. - Но вы не нашли во мне предательства.

- Охотно соглашаюсь, мадам, - все тем же тоном сказал Бэзил, - и так глубоко тронут вашей верностью, что позволю себе воспользоваться своей властью. Вы не вправе покинуть эту комнату по просьбе моих друзей, но вам известно, что вы можете уйти, если попрошу я.

Узница присела снова.

- Я никогда не винила вас в несправедливости, - сказала она. - Стоит ли говорить, как я ценю ваше великодушие?

Прежде, чем мы успели моргнуть, она вышла в дверь, которую предупредительно держал Бэзил.

Развеселившись снова, он обернулся к Гринвуду и сказал:

- Ну вам теперь легче.

- Да уж, - отвечал тот, не двигаясь и ничего не выражая, словно сфинкс.

И мы оказались в темно-синей ночи, такие разбитые, словно упали с башни.

- Бэзил, - слабым голосом сказал Руперт, - я знаю, что ты мой брат. Но человек ли ты? Только ли человек?

- Сейчас, - ответил Бэзил, - моя принадлежность к роду человеческому доказывается одним из несомненных признаков - голодом. В театр мы опоздали. Но не в ресторан. А вон и зеленый омнибус! - И он вскочил на него прежде, чем мы успели сказать хоть одно слово.

Через несколько месяцев Руперт Грант внезапно пришел ко мне, размахивая какой-то сумкой. Вид у него был такой, словно он перепрыгнул через садовую стену; пришел же он, чтобы выманить меня в последнюю и самую безумную из своих экспедиций, говоря при этом, что обнаружил самый источник наших радостей и бед - Клуб удивительных промыслов. Рассказ мой никогда не кончится, если я буду описывать все перипетии пути, хотя там немало интересного. Мы выследили одного из членов клуба, подкупили кебмена, подрались с хулиганами, подняли камень с мостовой, нашли погреб, под ним другой погреб, под ним - подземный проход, а уж там и клуб.