Клинок Ворона   ::   Молох Саша

Да и кто гадалке поверит? Вот если родственники у человека богатые окажутся, сами поиски организуют — вот тогда и пропавший находится. В пяти случаях из десяти ее предсказания верны. Статистика, конечно, неточная, но что поделаешь, ворожба не математика: формул нет, расчетов и теорем тоже, только тонкая ниточка. Ошибся раз — она и порвалась.

Старушка расположила подсвечник ровно в центре стола, достала из кармана вязаной кофты две свечи из коричневого воска и стала неспешно обматывать одну из них ниткой.

— У многих дар такой, нестойкий. У меня, к примеру, тоже. Вроде и беда одинаковая: одному помогла, а второму — хоть лоб расшиби — не получается и все тут. А у тебя другое, — нитка ровными рядами ложилась на свечу, глубоко врезаясь в мягкий воск, а бабушка продолжала рассуждать. — Если не обманываешь, а я по глазам вижу — правду говоришь, то значит у тебя дар постоянный. Просто выражен иначе. И не смей такой талант порчей называть. Сглазишь еще. Чудеса — они не любят, когда про них дурное думают. Пропадают, словно их и не было.

— Так мне и надо, чтоб пропало, — возражать было немного боязно, но я решилась. — Сколько можно? Весь дом, как филиал музея холодного оружия. Тем более примета есть...

— Вот ты о чем, — старушка бросила на меня быстрый взгляд и снова вернулась к своему занятию, — примета... Много их, примет. Ты про какую? Нельзя сталь дарить — беду в чужой дом приведешь? Или боишься, что оборотень на огонек заглянет, если семь ножей вкруг лягут? Или, — старушка перекусила нитку и наткнула ставшую черной свечку на штырек, — нож найти — любовь потерять? Глупости это. Брешут завистники, а ты мучаешься.

— Сбывается ведь, — пробормотала я, понимая, что уж об этом постороннему человеку знать совершенно не обязательно.

С самого начала все пошло наперекосяк. Идея дурацкая, колдунья ненормальная, да и я не лучше.

— Что сбывается? Мальчик бросил? Так это с кем угодно приключиться может. Думаешь, одна ты такая? Ко мне за день десяток девчонок приходит, и половина из них куда посимпатичней тебя будет, — бестактно заметила старушка, — а проблемы все те же. Обидел, разлюбил, увели... У тебя не пустяк, не шелуха луковая, а дар! Настоящий, не стекляшка-пустышка.

— Хочу, чтоб не было этого «дара». Совсем. Не нужны мне такие чудеса, — упрямо повторила я.

— Ну, дело твое, — старушка внимательно оглядела вторую свечку и, удовлетворившись качеством обмотки, наткнула ее на штырек. — А мое дело — понять, откуда в тебе дар взялся ж как его убрать можно. Дурную ты мне работу предлагаешь, бессовестную... Кстати, как тебя по имени?

— Аня. Аня Семенова.

— А меня Аглаей Андреевной звать. Ну, вот, Анюта, все готово. Сейчас я свечи зажгу, а ты ровно между ними смотри и постарайся не моргать.

Чиркнула спичка, и к многочисленным ароматам комнаты добавился едкий запах сгоревшей серы. Фитильки свеч занимались неохотно, и старушке приходилось подолгу держать спичку рядом с каждым из них. Я послушно смотрела между двух неярких язычков пламени, изо всех сил стараясь не моргать. Опыт, приобретенный в младших классах во время постоянных игр в «гляделки», пришелся как нельзя кстати. В противоположной стене комнаты, которую я была вынуждена рассматривать, ничего примечательного не было: старенькие обои в когда-то жизнерадостный, а теперь покрытый пятнами и трещинами узорчик, пучок сушеной крапивы и простенькое бра с плафоном, покрытым пылью.

Краем глаза я заметила, как старушка, пробормотав что-то себе под нос, поводила руками над ножиком и осторожно положила его прямо на свечи, немного с краю, чтоб пламя не касалось лезвия и пластмассовой ручки.

— Не надо... — начала я, полностью уверенная в том, что делать этого ни в коем случае нельзя.