Кодекс чести вампира   ::   Сухомизская Светлана

Если так пойдет и дальше, он прослывет безнадежным неудачником и ни один канал не захочет портить свой эфир таким никчемным лицом.

Выходов из сложившейся ситуации было два. Первый — бросить передачу самому, не дожидаясь решения сверху, и взяться за новый проект. Такой выход означает, что ему придется начинать практически с нуля, делать уйму работы, тратить бог знает сколько сил и нервов… Ни сил, ни желания ввязываться во все это у Алисова не было. А значит, оставался второй выход — найти-таки изюминку, стоящую историю, в конце концов, придумать что-то, может быть, даже инсценировать самому.

Алисов одним большим глотком допил джин и, морщась, помотал бесполезной головой. Ни алкоголь, ни мотание не прибавили голове мыслительных способностей. Идей не было. Не было ничего. Алисов похлопал по карманам, достал нераспечатанную пачку сигарет и, бросив в пепельницу прозрачную обертку, показал бармену на свой пустой стакан. Бармен понимающе качнул головой. Щелкнула крышка зажигалки, чиркнул кремень, и возле самого лица Алисова вспыхнул яркий лепесток пламени. Алисов вздрогнул от неожиданности, но все-таки поднес кончик сигареты к огню. Выдохнул дым и кивнул в знак благодарности. Крышка зажигалки захлопнулась. Державшая ее рука, блеснув золотым перстнем на мизинце, нырнула за полу черного в тонкую белую полоску пиджака.

— Здоровеньки булы, — развязно произнес хозяин зажигалки.

— Привет, — настороженно ответил Алисов, пытаясь сообразить, где они могли раньше встречаться.

— Неправильно говоришь, — наставительно сказал владелец перстня. — Надо отвечать: «здоровее видали».

Алисов нахмурился. Где, черт побери, он мог видеть эту наглую рожу?

Наглая рожа плотоядно ухмыльнулась:

— Ну, как творческие успехи? Деградируем помаленьку?

— Да пошел ты! — разозлился Алисов. Кто бы ни был этот придурок, так разговаривать с собой он не позволит!

Наглая рожа внезапно посерьезнела и строго сказала:

— А вот этого не надо. Я этого не люблю.

И пока Алисов, опешив, колебался, стоит ли еще раз послать своего незваного собеседника — на сей раз по конкретному адресу — или пора уже дать ему в глаз, наглая рожа негромко произнесла:

— В мастерской Хромова бывал когда-нибудь?

— Какого Хромова? Художника? — забыв о своих недобрых намерениях, переспросил Алисов.

Сенсация, скандал, громкое имя в неприятной истории — ради этого можно было вытерпеть любое обращение, все что угодно. Получив в ответ короткий утвердительный кивок, он хмыкнул: — Конечно, бывал!

— Вот и загляни туда сегодня вечерком, поближе к полуночи. Только оператора не забудь с собой прихватить. Понял?

— Подожди минутку, что-то я не врубаюсь… — начал Алисов, но наглый тип вдруг вытаращил глаза, уставился на что-то за спиной Алисова и рявкнул:

— А это еще что такое?

Алисов обернулся… И тут же понял, что его провели, но было уже поздно. Нахал с перстнем исчез беззвучно, бесследно и мгновенно — словно испарился.

Нет, с питьем действительно пора завязывать. Алисов отодвинул пустой стакан и полез за бумажником.

Выйдя из бара, он посмотрел на часы, достал из-за пояса мобильный телефон и набрал номер Стасика.



Глава 2

МИЛЫЕ БРАНЯТСЯ

Лифчик от купальника бесшумно, но быстро пролетел по комнате и торжественно повис на люстре.

— Нет, от этого просто свихнуться можно! — в отчаянии сказала я.

Комната напоминала Куликово поле после битвы. Всюду — на столе, на диване, на креслах и стульях и даже на ковре — лежали вещи из моего гардероба. Некоторые выглядели как живые, застывшие в причудливых позах — брюки с беспардонно раскинутыми штанинами, блузки с молитвенно сложенными на груди рукавами… Другие просто валялись: юбки, топики, сарафаны и платья, небрежно брошенные, яростно скомканные, нижнее белье всех цветов и фасонов, раскиданное где попало.