Когда семейство улыбается   ::   Брэдбери Рэй

---------------------------------------------

Брэдбери Рэй

Когда семейство улыбается



Рэй Брэдбери

КОГДА СЕМЕЙСТВО УЛЫБАЕТСЯ

Самое замечательное - полнейшая тишина. Джек Дюффало входит, и хорошо смазанная дверь закрывается за ним беззвучно, словно во сне. Двойной ковер, который он постелил недавно, полностью поглощает звуки шагов. Водосточные трубы и оконные рамы укреплены так надежно, что не скрипнут даже в сильную бурю. Все двери в комнатах закрываются на новые прочные крюки, а электрокамин беззвучно выдыхает струи теплого воздуха на отвороты брюк Джека, который пытается согреться в этот промозглый вечер. Оценивая царящую вокруг тишину, Джек удовлетворенно кивает, ибо безмолвие стоит абсолютное. А ведь бывало, ночью по дому бегали крысы. Пришлось ставить капканы и класть отраву, чтобы заставить их замолчать. Даже дедушкины часы остановлены. Мощный маятник неподвижно застыл в ящике из стекла и дерева. Они ждут его в столовой. Джек прислушивается. Ни звука. Хорошо. Итак, они научились вести себя тихо. Иногда ведь приходится учить людей. Урок не прошел зря - из столовой не доносится даже звона вилок и ножей. Он снимает толстые серые перчатки, вешает на вешалку вместе с пальто и на мгновение задумывается о том, что ещё нужно сделать в доме. Джек решительно проходит в столовую, где за столом сидят четыре человека, не двигаясь и не произнося ни слова. Единственный звук, который нарушает тишину слабый скрип его ботинок. Как обычно, он останавливает свой взгляд на женщине, сидящей во главе стола. Проходя мимо, он взмахивает пальцами у ее лица. Она не моргает. Тетя Розалия сидит прямо и неподвижно. А если с пола вдруг поднимется пылинка, следит ли она за ней взглядом? Когда пылинка попадет ей на ресницу, дрогнут ли веки? Нет. Руки тети Розалии лежат на столе, высохшие и желтые. Тело утопает в широком льняном платье. Ее груди не обнажались годами ни для любви, ни для кормления младенца. Как две мумии, запеленутые в ткань и погребенные навечно. Тощие ноги тетушки одеты в глухие высокие ботинки, уходящие под платье. Очертания ее ног под платьем придают ей сходство с манекеном. Тетя сидит, уставившись прямо на Джека. Он насмешливо махает рукой перед ее лицом - над верхней губой у нее собралась пыль, образуя подобие маленьких усиков. - Добрый вечер, тетушка Розалия! - говорит Джек, наклоняясь. - Добрый вечер, дядюшка Дэйм! "И ни единого слова. Ни единого! Как замечательно!" - А, добрый вечер, кузина Лейла, и вам, кузен Джон, - кланяется он снова. Лейла сидит слева от тетушки. Ее золотистые волосы завиваются, словно пшеница. Джон сидит напротив нее, и его шевелюра торчит во все стороны. Ему четырнадцать, ей - шестнадцать. Дядя Дэйм, их отец ("отец" - что за дурацкое слово!), сидит рядом с Лейлой, в углу, потому что тетя Розалия сказала, что у окна, во главе стола, ему продует шею. Ох уж эта тетя Розалия! Джек пододвигает к столу свободный стул и садится, положив локти на скатерть. - Давайте поговорим, - произносит он. - Это очень важно. Надо покончить с этим, дело уже и так затянулось. Я влюблен. Да, да, я уже говорил вам об этом. В тот день, когда заставил вас улыбаться. Помните? Четыре человека, сидящие за столом, не смотрят в его сторону и не шевелятся. На Джека накатывают воспоминания. * * * В тот день, когда он заставил их улыбаться... Всего две недели назад. Он пришел домой, вошел в столовую, посмотрел на них и сказал: - Я собираюсь жениться. Все замерли с такими выражениями на лицах, будто он выбил окно. - Что ты собираешься?! - воскликнула тетя. - Жениться на Алисе Джейн Белларди, - твердо сказал Джек. - Поздравляю, - сказал дядя Дэйм, глядя на жену. - Но... Не слишком ли рано, сынок? - Он закашлялся и снова посмотрел на жену. - Да, да, я думаю, что немножко рано.