Колесо Фортуны   ::   Дубов Николай Иванович

- Он приложил руку к щеке и сделал вид, что спит.

- Вот это верно, давно пора, - сказал Иван Опанасович.

Высадив деда с самоваром возле его хаты, они быстро проделали тот же кружной путь к Дому туриста, выгрузили корзину с посудой и мистера Гана. Бабиченко давно заступил на дежурство и теперь, закинув на плечо берданку, мрачно наблюдал, как американец, покачиваясь, побрел в дом.

Исполкомовский "козел" подвез обоих председателей до Ганышей и умчался в Чугуново. Председатели постояли минут пять, отдыхая, покурили.

- Ну как прием в теплой, дружественной обстановке? - сказал Головань.

- Не говори! - покрутил головой Иван Опанасович. - Хорошо - завтра уедет, а то так и спиться недолго...

- Ну, бывай. Надо хоть трошки поспать, а то мне скоро по бригадам...

Часов Бабиченко не имел, но по его расчету было около двух, когда американец в огненно-красной пижаме выбежал во двор и закричал:

- Hello, anyone here? [Есть здесь кто-нибудь? (англ.)] Эй!

На дежурстве Бабиченко всегда старался держаться в тени, чтобы его заметить было трудно, а он мог все наблюдать. Сейчас он на всякий случай еще немножко постоял в тени, потом вышел под свет фонаря.

- О! - обрадовался мистер Ган. - Come here, calle a doc [Идите сюда! Позовите доктора (англ.)]. Давай, давай! - помахал он рукой и быстро ушел в дом.

Бабиченко и тут слегка помедлил, чтобы между ними была дистанция - на всякий случай, - и тоже вошел.

Переводчик крючком лежал поперек кровати, залитое потом лицо его было в красных пятнах. Изгибаясь от боли, он даже не стонал, а как-то дико и страшно мычал.

- Ты чего? А? - наклонился над ним Бабиченко.

- Доктора!.. Скорей!.. - простонал переводчик, и глаза его закатились.

- Где его тут возьмешь, доктора? - мрачно сказал Бабиченко.

- Go ahead! [Давай действуй! (англ.)] Давай, давай! - опять загалдел американец.

- Не могу я, - сказал Бабиченко. - Я, - он -потыкал пальцем себе в грудь, - все, - он обвел пальцем вокруг, - охраняю. Вот! - и для ясности подергал ремень берданки, висящей на плече.

- О! - догадался мистер Ган. - I'll be delighted to do it for you [С удовольствием заменю вас (англ.)].

Он даже показал, как будет ходить, держа ружье по команде "на плечо", и потянулся к берданке. Бабиченко отпрянул.

- Ишь ловкий какой! Черта лысого ты получишь, а не оружие!

Бабиченко потрясла страшная догадка: а ну как это одна шайка-лейка, и тот, второй, попросту притворяется, и, как только Бабиченко уйдет в село, они подчистую все и выгребут... Вроде и непохоже, вроде тот взаправду больной, а кто их там знает?!

- Давай-давай! - торопил его американец.

- Ты меня не подгоняй! - буркнул Бабиченко. - Без твоей указки знаю, чего мне делать...

Но в том-то и была беда - что делать, он не знал.

Оставить как есть, в село не сообщать? А если человек на самом деле болен и помрет потому, что не доставили куда нужно? Ну, а если оба жулики и разыгрывают комедию, чтобы он, как дурачок, ушел, а они бы тут на свободе орудовали?..

Больной корчился и страшно мычал, американец чтото галдел по-своему, а Бабиченко все стоял и стоял, не зная, на что решиться.

- Ну ладно - шагай! - внезапно сказал он. - Топай вперед. Туда, туда! махнул он рукой на дверь.

Американец послушно повернулся и вышел во двор, Бабиченко последовал за ним. На всякий случай он снял берданку и взял ее под руку, наизготовку. Он решил увести американца с собой. Если они жулики, то один оставшийся много не уволокет, а то и вовсе побоится - американец-то останется вроде как в залог. А если нет, ни хрена ему не сделается от такой прогулки - вон дубина какая... Американец все понял и быстро зашагал по малоезженой, уже зарастающей колее, так что малорослый Бабиченко еле поспевал за ним.

- Очумел! - схватился за голову разбуженный Иван Опанасович. - Да ты знаешь, чем это пахнет?!

- То мне без внимания! - отрезал Бабиченко.