Колония   ::   Лазарчук Андрей

* * *



– Не приходил в себя?

– Нет.

– На счет три: раз, два...

– Опа!

– Тяжелый...

– Ректальная температура девяносто два градуса, пульс нитевидный, семьдесят шесть, давление пятьдесят на сорок пять....

– Взять общий крови, биохимию, гематокрит...

– Пульс пропадает! Нет пульса!

– Стимулятор! Сто пятьдесят... руки убрали! Разряд!

– Нет пульса!

– Двести... Разряд!

– Нет пульса!

– Готовить набор для торакотомии, кровь первая отрицательная – три единицы... Двести пятьдесят! Разряд!

– Есть систолы... Запустилось. Так... девяносто, давление пятьдесят пять на сорок пять...

– Гематокрит семьдесят, док!

– Переделайте, не бывает. Он замерз, а не высох! Ванна готова?

– Да, доктор.

– Повезли! И горячий раствор для промывания желудка...

– Понял. Может быть, и внутривенно?..

– Сердце не справится.

– Гематокрит шестьдесят восемь. Это не ошибка!

– Ничего не понимаю... В ванну – на счет три!

– Раз... два...

– Черт!

– Острожнее...

– Кажется, он открывал глаза.

– Рефлекс Патиссона. Стволовой, кора отключена...

– Понял.

– Давление падает.

– Так и должно: расширение периферии...

– Давление пятьдесят на тридцать. Пульс сто, трепетание предсердий...

– Еще коргликон... Что там за шум?

– Мэм, вам сюда нельзя!..

– Специальный агент ФБР Скалли! А там – мой напарник!..

– Мэм...

– Пропустите меня! Немедленно! Доктор!...

– Что? В чем дело?

– Выньте его из ванны! Тепло ему сейчас смертельно опасно!

– Послушайте...

– Я знаю, о чем говорю! Я врач! Я отвечаю за свои слова! Его сейчас спасет только холод!

– У него и так переохлаждение...

– Он должен находиться в таком состоянии по крайней мере неделю. Только тогда у него появятся шансы на спасение. Какой гематокрит?

– Около семидесяти...

– Да вытаскивайте же его из этой чертовой ванны, док! Мы сейчас потеряем его! Лед, обложите его льдом! Нужно опустить температуру тела...

– Объясните...

– Некогда! Это поражение редким ретровирусом, и только такой способ наших действий инактивирует его.

– Я не встречался ни с чем подобным, и даже...

– Я встречалась. Не далее как вчера. Доктор, умоляю: сделайте, как я говорю. Только так мы сумеем спасти этого человека. Понимаете?

– Остановка сердца!!!

– Вынимайте! На стол!..

– На счет три...

– Двести... Руки убрать! Разряд!

– Есть пульс!

– Физраствор – две единицы, кровь – одна, эпинефрил... Дженни, распорядитесь быстро насчет льда...

– Спасибо, доктор.

– Это безумие, безумие – то, что я делаю...



Море Бофорта, северный полярный круг.

Исследовательский бот «Альта».

Двумя неделями ранее.

У старшего матроса Дина Поллака выдался нелегкий день: сквозняки и ручные лебедки доконали его поясницу, и к вечеру он просто не мог распрямиться. Выданные фельдшером капсулы с какой-то дрянью не помогли, а только растравили жестокую изжогу. Наконец боцман Бутсман обратил внимание на страдания подчиненного, в приказном порядке разложил его на полу, прошелся по спине босыми ногами (Дин орал, но никто не бросился на помощь) – а потом помог опоясаться каким-то специальным поясом из собачьего меха. Некоторое время после экзекуции Дин был ни жив ни мертв, но некоторое время спустя стал приходить в себя – как бы в новом не очень знакомом теле. Оно не так чувствовало себя и не так совершало движения...

В теплой куртке-аляске поверх теплого свитера Дин выбрался на палубу и встал у леера. «Альта» шла самым малым ходом, волоча за собой на длинных фалах две гирлянды сонаров. Небо на юге было светло-зеленым, прозрачным, с тончайшим однодневным полумесяцем над самой кромкой горизонта; и бархатно-черным, усеянным крупными звездами – на севере. Поверхность океана чуть дышала, прикрытая струями и спиралями морозного тумана.