Когда плачет скрипка. Часть 2   ::   Дан Виктор

– Ну, что ты, что ты, Саня?! Жизнь прекрасна! Не воспринимай буквально мои слова. Это шутка…

– В которой доля шутки, а остальное правда. Теперь и я буду делить всех на “людоедов” и людей.

– Не знал, что ты такой впечатлительный… Принцип классификации людей по “людоедству” неплохой, но, к сожалению, в жизни все гораздо сложнее. Бывает человека “едят” на работе, а он дома “заедает” жену и детей. Или наоборот. Приходится вводить степени, категории, классы, … разряды людоедства и человечности. Например, людоед первого ранга, или Человек с большой буквы…

– Кто, по-вашему, Ленин?

– К сожалению, людоед.

– Почему, к сожалению?

– Жаль образа, внушенного с детства. Он, по-видимому, мучился этим в последний год жизни. Жаль еще потому, что в истории человечества после Иисуса Христа мало было настоящих людей, тем более у власти.

– Так то был Бог.

– Человек, который до конца преодолел в себе зверя и есть Бог. Других богов нет.

– Да! С вами не скучно. Только есть слух, что вас направляют в город.

– Почему? Зачем? Кто тебе сказал?!

– Через пять минут узнаете…

– Командировка в мои планы не входит. Впрочем, приказ есть приказ! Был бы смысл…

Санин источник информации оказался надежным. Михаила сразу вызвал к себе Сафонов и показал предписание областной прокуратуры направить следователя Гречку М.Е. в распоряжение городской прокуратуры на время выполнения спецзадания. “В распоряжение Сумченко“, – подумал Михаил. – “Интересно, что за спецзадание он придумал”.

Сафонов несколько рассеял неопределенность:

– Что-то связанное с твоей практикой…

– Нельзя ли уточнить?

– Для этого нужно звонить Сумченко… Уверен, что он по телефону точнее не скажет. Ты должен был уехать три дня назад. Учитывая твои семейные дела, я не стал еще раз срывать отпуск. Оформляй документы и завтра утром первым рейсом отправляйся в город.

С автостанции Михаил сразу же поехал в городскую поликлинику. Его пропустили без осложнений по предъявлению служебного удостоверения, выдав сильно помятый халат, едва доходивший ему до пояса.

Манюня лежал в отдельной палате внутри сложного агрегата из полок, ограждений, блоков и растяжек с гирями. Вокруг него хлопотала женщина в белоснежном халате и такой же косынке. Потом Михаил узнал в ней одну из родственниц Елены, жены Манюни. Сам пострадавший выглядел довольно свежим. Он заметно поправился. Возможно, это была отечность из-за неподвижности – черты его лица стали мягче.

– Не узнаешь?! Разъелся я тут. Подвесили и кормят как гуся перед рождеством. Ха-ха-ха! Здравствуй, здравствуй! Проходи. Возьми табурет.

– Здравствуйте, Николай Петрович! Как вы себя чувствуете?

– Как на курорте. Ем, сплю, читаю, потом опять сплю… Вот только доктора мешают. Делают иногда больно. Кроме шуток, никогда в жизни не имел столько времени читать и думать, думать и читать. Еще бы действовать…

– Совсем забыл! Анастасия передала вам яблоки, виноград, творог…

– Спасибо, спасибо! Меня тут родственники и сослуживцы закармливают. Холодильник трещит. Если бы я все съедал, то меня пришлось бы вырезать автогеном из этой кровати, как из машины. Хорошо, ходячие соседи помогают. Да, я все о себе. С кем вас поздравить?

– С дочкой.

– Поздравляю, поздравляю! Это хорошо, что дочка первая. Будет кому нянчить младшего брата. Рад буду познакомиться с Анастасией и просить извинения, что оторвал тебя от семьи в такое время. Это по моей просьбе…

В палату заглянула медсестра.

– Извини, Миша! Скоро обход, потом процедуры… Ты еще не был в прокуратуре и Управлении?

– Нет, я сразу сюда.

– Оформляй документы, устраивайся в гостиницу и приходи часа в три-четыре. В это время здесь тихо. Никто не помешает. Разговор будет долгий… Да, если буду спать – буди, не стесняйся.