Конец времен   ::   Фармер Филип Хосе

Лейф физически ощутил, как вокруг него стягиваются невидимые нити.

— Что вам надо? — потребовал он.

— Абба, — произнес Джим Крю, — мы пришли к вам, потому что вы единственный человек в Париже, кто может помочь нам.

Одна из женщин поднялась на ноги. Лицо ее потрясло Лейфа жестокой, сияющей красотой, и в то же время оно оставалось до странного отрешенным. «Икона, написанная художником-кубистом», — пришло в голову Лейфу.

— Наша дочь умирает, — проговорила она дрожащими губами. Голос ее был низок и глуховат.

Она протянула руку, и Джим Крю сжал ее пальцы.

— Нашу дочь сбила та же машина, — сказали они вместе, — что и погибшую Аллу Даннто.

— Наша дочь умирает, — не открывая глаз, простонала женщина, сидящая на диване. — Ее череп пробит, и осколок кости давит на мозг.

Второй мужчина внезапно расхохотался. Контраст с очевидным горем остальных был так страшен, что Лейф вздрогнул.

— Это неважно, — произнес смеющийся. — В чем-то важно, а в чем-то — нет. Но если вы не придете скоро, наша дочь умрет.

Лейфу казалось, что он видит кошмарный сон. Он так торопился в палату Даннто — и не мог уйти.

— Что вы знаете о госпоже Даннто? — спросил он. — Откуда вы знаете, что она мертва?

— Мы знаем, — просто ответил Джим Крю. — И знаем, что она живет вновь.

— Я должен идти к госпоже Даннто, — сказал Лейф. — Мне очень жаль вашу дочь, и я сделаю для нее все, что смогу, как только освобожусь немного. В какой она палате?

— Ее нет здесь, — ответила стоящая женщина. Она открыла ярко-синие глаза, и Лейфу почудилось, что они сияют собственным, а не отраженным светом. — Наша дочь в пещерах глубоко под городом.

— Да в чем дело?! — рявкнул Лейф. — Говорите быстрее. У меня нет времени на ваш бред!

— Мы, — сидящий на диване обвел рукой своих товарищей, — видим в безумии истинный смысл.

Джим Крю печально улыбнулся.

— Нашу дочь сбила машина, врезавшаяся в автомобиль Аллы Даннто. Мы не привезли ее сюда, потому что это значило бы убить ее — и нас.

— Оч-чень интересно, — выдавил Лейф. Жилы на его шее вздулись. — Но я понятия не имею, о чем вы толкуете. По-моему, стоит вызвать уззитов. Вы как раз из их... контингента.

— Вы не сделаете этого, — ответил Джим Крю.

— Вы не сможете, — дополнила красавица. — Мы знаем. Наша дочь знает.

— Вы придете в подземелья, — сказала вторая женщина.

— Черта с два! — отрубил Лейф. — Если хотите, чтобы я оперировал вашу дочь — везите ее сюда.

Он шагнул к выходу, отстранив Джима Крю. И у порога остановился на полушаге, точно завязнув в отвердевшем воздухе, потому что до него донесся не-звук, голос, не имевший ничего общего с колебаниями воздуха, но тем не менее слышный.

— Quo vadis? Лейф обернулся.

— Что вы делаете?

— Не надо считать это насилием, доктор Баркер, — произнес Джим Крю. — Мы сделали это только для того, чтобы вы не считали нас... безумцами.

— Или, — добавила красавица, — безответными дурачками. Она внимательно посмотрела на Лейфа, и того внезапно переполнила скорбь настолько глубокая, что сдержать ее он сумел лишь огромным усилием воли. Должно быть, внутренняя борьба отразилась на его лице, потому что в следующую секунду скорбь прошла, не оставив и следа.

Сидящий на диване расхохотался — и Лейфу захотелось смеяться вместе с ним.

Он схватился за дверной косяк и сжал до боли в пальцах. Боль помогала удержаться, отторгнуть непрошеные чувства. Незнакомцы пристально смотрели на него, восемь глаз сияли идущим из глубины пронзительно-голубым светом: точно единый луч просачивался сквозь четыре пары замочных скважин. Но он не хотел впитывать этот свет! Он стал зеркалом, отражающим этот свет, отбрасывающим его, не поглощая. Лейф должен был подчинить себе собственный рассудок — иначе он не хотел и не мог.

— Я пошел бы с вами, — выдавил он.