Корни гор   ::   Дворецкая Елизавета

Светлые волосы падали на узковатые голубые глаза и придавали парню застенчивый вид. – Сейчас полнолуние, а он в полнолуние всегда плохо спит. Да и не он один...

– Полнолуние – время ведьм! – тревожно напомнила Люна.

– И пусть возьмут меня великаны, если та проклятая квиттингская ведьма не принялась опять за свои мерзкие дела! – подхватил Орм.

– Помолчи! – оборвал его Асвальд. В Аскефьорде считалось неучтивым вспоминать о ведьме, принесшей всей земле фьяллей столько бед. – Если повторять одно и то же пожелание очень часто, то рано или поздно оно сбудется. Когда тебя возьмут великаны, тогда и будешь рассуждать о ведьмах с полным знанием дела!

Орм обиженно насупился. Он был среднего роста, а прозвище Великан ему принесла привычка при всяком случае повторять «да возьмут меня великаны». Этот Асвальд сын Кольбейна слишком много себе позволяет!

– Вот вернется Хродмар ярл! – попытался всех утешить Марвин Бормотун. – И конунг тогда повеселеет...

– Уж Хродмар лучше всех знает Квиттинг и тамошнюю нечисть, – пробормотал Асвальд. Его-то возвращение Хродмара ярла ничуть не порадует, привези тот хоть все сокровища Фафнира [14] ! И чем больше Хродмар привезет, тем меньше Асвальд обрадуется.

– Да... Да уж... Долго их нет... – раздались согласные вздохи со всех сторон.

– Эй, фру Стейнвёр! – Хьёрлейв окликнул женщину, проходившую мимо. Одной рукой она крепко прижимала к себе горшок со сметаной, а во второй держала большую ложку и старательно облизывала ее на ходу. – Ты не знаешь, когда вернется твой сын?

С тех пор как больше двух лет назад жена Торбранда конунга, кюна [15] Бломменатт, умерла и в его роду не осталось женщин, фру Стейнвёр присматривала за усадьбой. Она была матерью Хродмара ярла, которого Торбранд ценил больше всех своих людей.

– Ингвильда говорила, что он ей снился, – ответила Стейнвёр, охотно остановившись. Это была бодрая, деловитая, разговорчивая женщина. – А он ей снится только тогда, когда все хорошо. Значит, он скоро вернется.

– Да, она же ясновидящая! – Люна улыбнулась. – Хродмару ярлу так повезло с женой!

Асвальд презрительно дернул углом рта, но при Стейнвёр не стал говорить, какого он мнения о женитьбе ее сына. Да и что говорить – про жену Хродмара и так все знают, что она...

– Повезло-то повезло, да какое уж теперь ясновидение! – Стейнвёр махнула ложкой. – Ей теперь не до того!

– Как ее здоровье?

– Неплохо, спасибо дисам [16] . Все точно как в прошлый раз. Мы думаем, что опять будет мальчик. Все приметы за то.

– Когда я был маленьким, у меня было двое старших братьев, – ни с того ни с сего заявил Арне. Все удивленно посмотрели на него, и он со вздохом добавил: – Один из них облизывал ложку изнутри, а другой – снаружи. А мне всегда доставался черенок...

Его грустный взгляд был устремлен на сметанную ложку в руках фру Стейнвёр. Спустя мгновение все сообразили, и раздался дружный смех. Стейнвёр сунула ложку Арне.

– Ты теперь будешь зваться Арне Черенок! – смеясь, начала она. – Оставь себе...

И вдруг все умолкли: в дверях хозяйского дома показался Торбранд конунг. Собеседники мигом разошлись: все разом вспомнили, с чего начали эту беседу, а Торбранд не любил, когда о нем беспокоились. Взгляд его бледно-голубых, холодных и проницательных глаз был так зорок и пристален, что каждому казалось: он по лицам поймет, о чем они говорили, и даже увидит все произнесенные слова, как будто они зримо висят в воздухе.

– Съездите кто-нибудь... – начал Торбранд, потом взгляд его выбрал Арне. – Арне, ты! Съезди к Дозорному мысу.

Арне кивнул и побежал к конюшням. Ездить к устью фьорда, на Дозорный мыс, выдававшийся далеко в море, не было особого смысла: там постоянно сменялись дозоры и даже стоял особый дозорный двор.