Космическая чума   ::   Смит Георг Оливер

– Не обязательно, – сказал я, покачав головой.

– Ладно, Стив. Возьмем, к примеру, Мекстромову болезнь.

– Давайте возьмем что-нибудь попроще. Все, что я знаю о Мекстромовой болезни, можно вырезать на булавочной головке тупым столовым ножом.

– Давайте, все же, возьмем Мекстромову. Это мой шанс стать дипломированным ученым-медиком. Если я смогу найти ответы на несколько главных вопросов. Я работаю в клинической лаборатории, где только и встречаются редкие случаи Мекстромовой болезни. Остальные врачи – все как один эсперы, и еще – несколько ученых – прощупывают человеческие тела до последней клетки, ища и комбинируя. Вы знаете, некоторые из лучших эсперов могут разобрать клетки даже на составные части. А я буду собирать всю информацию, приводить ее в соответствие и, возможно, найду ответ.

– Вы нашли хорошую жилу, – сказал я.

И это было действительно так. Отто Мекстром был специалистом-механиком на космической станции «Белые пески», совершившей облет и посадку на Венере, Марсе и Луне. Через две недели после возвращения корабля домой у Отто Мекстрома, начали быстро твердеть кончики пальцев левой руки. Отвердение медленно распространялось дальше, пока его рука не стала твердой, как скала. Ученые изучали его, работали с ним, используя все возможные средства и проделывая всевозможные исследования, пока плечо Отто не стало таким же твердым, как его рука. Тогда они ампутировали ему руку по плечо.

Но в это время стали твердеть кончики пальцев на обеих ногах Отто, и на второй руке появились те же признаки. На одной стороне руки плоть осталась нормальной, а на другой нельзя было проколоть острой иголкой кожу. Бедный Отто сыграл в ящик после того, как чертова мерзость поглотила обрубки его ног и рук. Он умер, когда затвердение достигло жизненных органов.

С того дня прошло около двадцати лет. Ежегодно случается порядка тридцати подобных случаев. Все со смертельным исходом, несмотря на ампутацию и достижения современной медицины. Но один бог знает, сколько еще несчастных кончили жизнь самоубийством, не обращаясь в гигантский Медицинский исследовательский центр в Марион, штат Индиана.

Ладно, если Торндайк ничего не скрывает, никто не смеет утверждать, что телепатии нет места в медицине. И пожелаем ему удачи.

Больше я Торндайка в этом госпитале не видел. Они отпустили меня на следующий день, и мне ничего не оставалось, как только грызть ногти и удивляться, что же случилось с Катариной.



3

Следующей недели я почти не помню, и поэтому не буду вдаваться в подробности. Короче, я прослыл женихом, упустившим невесту, а жизнь между туманными обвинениями и полускрытыми насмешками была довольно жалкой. Два-три раза я говорил с полицией. Вначале как гражданин, запрашивающий определенную информацию и сетующий на неосведомленность соответствующих инстанций. Потом меня просто стали посылать куда подальше. Очевидно, полиция забросила столько же удочек, сколько рыбацкая флотилия на Большой Банке, а клюнуло меньше, чем в Мертвом море. Они сами признались в этом. Давно прошли времена, когда полиция ежечасно проводила аресты. Это значило, что они сели в лужу. Полиция с ее прекрасной компанией пси-мальчиков пришлось признаться, что их объегорили. Я беседовал с телепатами, которые сказали мне, что я ел на завтрак в день поступления в подготовительные классы, и эсперами, которые могли распознать цвет носимой вчера одежды. Что я – бедный эспер, об этом упоминать не стоит. А эти парни были молодцы и хорошо знали свое дело. Катарина Левис исчезла, точно так же, как Амброс Бирс.

А встречаться лицом к лицу с отцом и матерью Катарины, приехавшими с востока, чтобы повидать меня, было настоящим потрясением.