Космический Апокалипсис   ::   Рейнольдс Аластер

— А что будете делать вы оба?

Силвест потянулся к стакану с водкой и сделал маленький глоток.

— Неужто ты еще не догадалась? Этот кабинет вовсе не для того, чтобы удивлять тебя. Мы с Паскаль живем в нем, не говоря уж о том, что мы оба существуем еще и в компьютерной версии в самой матрице. И не только в этой комнате, но и в остальной части Гадеса. Словом, как всегда, только теперь все это — наше.

— И все?

— Нет… не совсем.

И тогда Паскаль придвинулась к нему, обняла за талию, и оба одновременно посмотрели в бойницу окна на истекающий кровью чужой закат, на аридный пейзаж Ресургема — безжизненный и уходящий вдаль.

И он стал меняться.

Первые изменения возникли на горизонте. Смывающая все волна трансформации неслась на них со скоростью наступающего дня. На небе возникли груды облаков — огромные, точно империи. Теперь небо стало голубым, хотя солнце все еще погружалось в сумерки. И ландшафт уже был не аридный, он взрывался, превращаясь в бушующую зелень, в стремительную волну кустарников и деревьев. Хоури видела озера, незнакомые деревья, потом появились тропинки, вьющиеся между похожими на яйца домиками, которые собирались в деревушки, а на горизонте уже возникали и города, в том числе один — самый большой, где поднимался высокий тонкий шпиль. Она не могла оторвать взгляда от дали, она онемела от громадности увиденного — мира, вернувшегося к жизни. А может, то был обман зрения, но она видела, что среди домиков движутся фигурки, движутся со скоростью птиц, никогда, однако, не поднимаясь в небо.

— Вот так оно было когда-то, — сказала Паскаль. — Или, во всяком случае, такой вид записан в матрице. Это не археологическая реконструкция, Хоури. Это Ресургем, где они обитают сейчас. Возвращенный к жизни силой воли тех, кто выжил. Это мир, точный до малейшей детали.

Хоури оглядела комнату и поняла.

— Вы будете его изучать, верно?

— Не просто изучать, — отозвался Силвест, отпивая еще глоток. — Мы будем жить в нем. Пока нам не наскучит, чего, я надеюсь, теперь никогда уже не произойдет.

Хоури ушла, оставив их вдвоем в их кабинете, где тут же возник глубокий, полный мудрости разговор, отложенный только для того, чтобы доставить Хоури удовольствие.

* * *



Хоури поднялась вверх по лестнице и снова оказалась на поверхности Гадеса. Кора планеты все еще горела кровавым огнем, она все еще жила компьютерными расчетами. Теперь, когда Хоури пробыла здесь достаточно долго и нервы ее успокоились, она поняла, что кора непрерывно гудит у нее под ногами, будто в глубинах планеты ревет огромная бесперебойно работающая машина. Такая мысль, подумала она, наверняка не далека от истины. Ведь весь этот мир и есть огромный компьютер.

Она думала о Силвесте и Паскаль, начинающих свой новый день исследований сказочного мира. За то время, которое прошло с минуты их расставания, у них, вероятно, протекли многие годы. Впрочем, какое это имеет значение? Она была убеждена — смерть они выберут только тогда, когда все остальное перестанет их интересовать. А это, сказал Силвест, вряд ли произойдет в ближайшем или отдаленном будущем.

Хоури включила коммуникатор скафандра.

— Илиа! Ты слышишь меня? Черт, идиотизм, конечно, но они сказали, что ты еще жива?

Только треск помех. Надежды рухнули. Хоури оглядела опаленный пейзаж и подумала: ну и что же дальше? И вдруг:

— Хоури, это ты? Какого дьявола! Неужто тебе удалось выкарабкаться?

Голос был странный. Он то резко повышался, то стихал, будто говорившая была пьяна, хотя подъемы и падения происходили с какой-то непонятной регулярностью.

— Я могла бы задать тебе такой же вопрос. Последнее, что я помню, это как шаттл перекинулся брюхом вверх. Уж не собираешься ли ты сообщить мне, что все еще дрейфуешь?

— Я устроилась куда лучше, — сказала Вольева.