Крепость   ::   Кантор Владимир

И Илья на какой-то момент решил, что Боб окажется ему в этот вечер если и не соперником, то, во всяком случае, помехой, но тот вдруг встал, покачиваясь на длинных своих ногах и улыбаясь доброй и бессмысленной улыбкой человека, забывшего о своих сексуальных поползновениях.

- Ай эм гоуин ту май герл Белла, - сказал он, продвигаясь к двери.

Беллой звали его вторую жену. Через минуту хлопнула входная дверь. Под столом храпел и постанывал во сне усатый.

- С ним ничего не случится, что он такой пьяный? - спросила Лина, уставившись на кончик своей туфли.

- Да нет, не в первый раз, на такси доберется, - ответил Илья и рассказал комическую, на его взгляд, историю, как однажды, сказав шоферу направление, Боб уснул в такси, полностью вырубился, а когда шофер, доехав до указанного ориентира, принялся его расталкивать и требовать точного адреса, Боб, которого к тому времени совсем развезло, мило улыбался и пел в ответ: "Мой адрес - не дом и не улица, мой адрес - Советский Союз".

- Зачем вы так пьете? Какой смысл? - после паузы спросила Лина.

- Либералии, - односложно ответил Илья, тут же досадуя на себя, что придется, видимо, слово объяснять, терять время, и одновременно соображая, что от такого объяснения легче будет перейти к делу.

- Что это значит? - спросила Лина, как он и ожидал.

- Либер - в переводе значит "свободный", это иное имя Бахуса. Кто такой Бахус, надеюсь, ты знаешь? - Она кивнула головой. - А в Древнем Риме был праздник - либералии, в честь Бахуса. Тысячелетия тянущаяся попытка приобщиться таким образом к свободе. Бахус-Либер своим напитком освобождал от всяческих забот.

- Ты освободился?

- Ага.

Он снова сел рядом, притянул ее к себе и поцеловал, но в щеку, потому что Лина отвернулась, хотя из рук не вырывалась. Потом, вздохнув, распрямилась, выскальзывая из объятий.

- Давай спать. - Она провела ладонью по лицу. - Раскладушку разбирать уже сил нет. Мы на этом диване уместимся. Но ко мне не приставать. Я не хочу.

Она молча легла. Свет они погасили, и в комнате наступил предрассветный полумрак. Было около четырех утра. Минут через пять он начал тихо ее гладить, целовать, она не противилась, потом "приставать", а потом она ему уступила, со страстью сжимая его руками. Усатый все храпел под столом.

Они встречались уже два года. Ни с кем из женщин Илье не было так хорошо в постели, он влюбился. Ссорились они часто. Илья старался перебороть себя, а Лина рыдала и упрекала его:

- Ты поступаешь непорядочно. Ты вмешался и продолжаешь вмешиваться в мою жизнь, хотя никогда на мне не женишься.

Он бледнел, краснел и полуискренне говорил:

- Ну, давай сделаем вид, что ничего не было, и я исчезну из твоей жизни.

Она пугалась:

- Что ты! Все было!..

Между тем у Ильи начались семейные неурядицы. Элка все чаще разговаривала с ним, не разжимая губ, а сила ее характера настолько давила Илью, что он, чувствуя свою вину, никак не отваживался на выяснение отношений с ней, а про развод даже и не думал. Точнее, думал, но изменить накатанный образ жизни был не в состоянии, придавая разводу вполне космический смысл крушения основ мироздания. Он снова и снова пытался преодолеть свою страсть, ничего не получалось. Так что Элкина измена ("Если она была!" - остановил он себя) - ответ на его фокусы.

Он хотел бы быть существом с Альдебарана. Ведрин как-то в "стекляшке", размахивая стаканом с водкой, выдвинул "концепцию Альдебарана".