Круг   ::   Такер Джордж

 — В сгорбленном теле Эдлера не осталось ни капли силы, зато властность никуда не делась. Рабочие иногда судачили о начальнике: каким тот был пару лет назад, до инфарктов, когда строительство только затевалось. Сейчас его мощная мускулатура истаяла без следа, волосы выпали; сохранились лишь спесь и стойкая привычка распоряжаться. Билли это претило. Впрочем, Эдлер сказал чистую правду: смена Билли не закончилась, хотя протирать штаны за деньги было для него в новинку. Он поудобнее устроился на стуле.

— Мне захотелось разузнать о вас побольше, — продолжал Эдлер.

— Было бы что.

— Кое-что можно. — Эдлер приподнял над столом вырезанное из «Желтых страниц» объявление. — Знакомо?

Еще бы. Билли не час и не два потел над текстом своей рекламки. Он и сейчас помнил его слово в слово: Индеец Билли, потомственный шаман-семинол. Предсказываю судьбу, чищу ауру, снимаю проклятия, отыскиваю пропажи. Билли кивнул.

— Так почему же вас единственного обходит стороной это… невезение? Эти несчастья?

Вечером, в долгие багряные часы перед тем, как у солнца кончится завод, Билли на стареньком пикапе катил по заброшенной трассе в Эверглейдс. Не обращая внимания на знаки «Посторонним въезд воспрещен» и «Частная соб.», он протрясся по знакомым колеям, остановил машину в конце проселка и, увязая в топкой грязи, преодолел широкий склон под сводами древних кипарисов. Еле заметный подъем почвы образовывал островок в реке травы. Сосны и прочие темно-хвойные использовали преимущество этого более сухого грунта, чтобы поглубже запустить корни и вытянуть ветви к чистому лиловому небу.

Билли отыскал облюбованную червями трухлявую колоду, под которой покоился его дед, шаман Джек Два Пера. В душном воздухе гудели москиты. Несколько лет назад, когда Билли предал деда земле, это бескрайнее болото было национальным парком. С тех пор оно превратилось в «Зону свободного предпринимательства Эверглейдс», новейший дикий рынок недвижимости.

Билли уселся на складную табуретку перед купленной в магазине армейских излишков походной палаткой, своим нынешним пристанищем. Легкий ветерок и колыхание резных листьев папоротника обеспечивали ему по ночам сносную прохладу. Почти все имущество он продал, но от взноса наличными, необходимого, чтобы приобрести этот участок, его отделяли двадцать одна тысяча восемьдесят четыре доллара — сумма, которая становилась чуть-чуть меньше с каждой получкой.

Билли развел маленький костер и вскипятил воды на чашку кофе. Смакуя обжигающую горечь, он сидел без движения, пока не зазвучали голоса трясины. Хрюканье аллигаторов, кворакс-кворакс лягушек-быков, а где-то неподалеку Билли различил визг пил. Остался ли на свете хоть какой-нибудь уголок, куда можно уехать и не слышать гул машин или как валят деревья?

Билли, коренной житель Майами в девятом поколении, появился на свет в больнице Св. Франциска (ныне жилой комплекс «Аква») в Майами-Бич и вырос на западе округа, где ухали и охотились совы, а летом бушевали лесные пожары. Он помнил проселочные дороги и стоянки трейлеров, на месте которых теперь расположились отгороженные массивными воротами кварталы, заполоненные эмигрантами из Южной Америки, чьи трехэтажные дома жались друг к другу, словно в страхе перед последней пядью живой природы.

Билли покачал головой. Нужны деньги. Столько, чтобы хватило расплатиться, уберечь дедовы косточки от ковша экскаватора.

На другой день Билли сидел в приемной на последнем этаже «Авангард Билдинг» на Брикелл-авеню, в финансовом сердце Майами. Девушка, которая вроде бы попадалась ему на обложке какого-то журнала, вежливо попросила его присесть на нечто, похожее, скорее, на произведение современного искусства, нежели мебель.