Круги Магистра   ::   Тяглов Иван

Бульдозер ахнул, бросил в небо струю черного дыма, замер. К Вадиму бежали ребята, и остальные машины, обиженно посигналив, заглушили моторы...

А теперь он уходит, и путь его в дали не космические даже, а вовсе какие-то безнадежные. Там будет опасно, страшно, больно...

- Ты и впрямь думаешь, что они оттуда? - проскрипел сторож.

- Не знаю, нам не удалось отстоять Город, а настоящего врага вроде и не было... А еще, когда шли в первый раз эти дуры на гусеницах, мне почудилось за стеклом кабины знакомое лицо. Помнишь, старина, Великие равнины?

- Вадик, - позвал Тимка. - Давай все-таки вместе пойдем. Папе с мамой и ребятам письма напишем, они поймут. Ты ведь один уходишь!

- Тим, ты же помнишь Устав Ордена. Вас, Рыцарей Радуги, осталось всего пятеро. Но я знаю, вы и сейчас вместе, а на рассвете там, где был Город, звучит наш "Утренний горн". Теперь я, Магистр, прошу: не теряйте тех, кто остался верен нашему братству, бой еще не кончен... А я вернусь, честное слово.

- Но нас трое...

- Аль и Гранька, - виновато объяснил Вадим.

- Мы не успели их принять...

- Они уже давно в Ордене.

Вихорек прошел рядом, тронул холодком кожу, будто перебрал легкими пальчиками, отодвинулся. Мальчик покосился на дорогу. Вадим сказал:

- Гранька пришел с Великих равнин; Аль... Он вообще знает секреты Звездных Путей. Я встретился с ним в Песчаном лабиринте. Такое место... Не знаю, как объяснить...

- Где оно?

- Говорю - не объяснить. Везде.

- А потом? - шепотом спросил Тимка.

...Месяц назад. День был яркий, особенно солнечный, весь в золотых бликах и ниточках. А вокруг зеленой башни носилась Марьниколавна, потрясая грозной бумагой Приозерского Управления по Жилью и Быту.

Город, по ее словам, уводил не туда, работал неправильно, и вообще рыцари, оруженосцы, мастера и подмастерья только тем и занимались, что сбивали с толку детей добропорядочных граждан. Впрочем, в добропорядочности родителей, отпустивших детей на такое подозрительное дело, она сильно сомневалась.

Вот тогда стало ясно, что игра кончилась. Марьниколавна размахивала постановлением, как знаменем, и переступала пухлыми ногами, будто ей самой хотелось пойти на таран стен и башен. А через неделю пришли бульдозеры.

Теперь Город уходил, отодвигался в непонятные дали, соединялся с судьбами иных миров и людей...

Легкий звон прошел над травой.

- Магистр... Мы Город не забудем. Но Гранька и Аль, они останутся?

- Не знаю. Говорил им, но они сами рыцари. Устав...

- Я понимаю...

- Пора... - тихо скрипнул сторож, - Иди, если идешь.

Тимка не заметил, как растаял в призрачных вихрях человеческий силуэт. Темнота стала плотнее. А Тимка и Сторож все стояли, хотя уже никого не было на дороге.

ГРИФОН. ТИШИНА

Третий день над городом стояло жутковатое звенящее безмолвие. Только в траве на пустырях отчаянно верещали кузнечики, точно боялись, что вот-вот ударит вовсе не летней грозой и тогда никто уже не расслышит их трели.

Замолчали осадные восьмидюймовки за железнодорожной насыпью. Перестала грохотать Артиллерийская горка, в городе стих резкий штуцерный треск.

В каменных прокаленных солнцем кварталах пожары угасли в первую ночь перемирия, хотя не находилось смельчаков, чтобы спуститься за водой к гавани, а водовзводную башню на Абрикосовке расстреляли прямой наводкой королевские броненосцы. Они так и торчали на рейде, вытянув частоколы труб, придавили Корабельный залив тяжелыми серыми телами из дельцской стали. И дула орудий тупо смотрели на город из развернутых башен.

Ночами по мостовой гремели шаги патрулей. В слободу не совались, в Абрикосовку тоже, ходили вдоль Городского шоссе до Ратушной площади и обратно.