Лабиринт Сумерек   ::   Клименко Анна

Ой, какой дурак, иного и не скажешь! Зачем улизнул из Храма, когда надо было поспешить к Верховному и рассказать обо всем, что видел?

«Но уже поздно, поздно… Они точно думают, что это моих рук дело! Потому что невиновные не бегут, это точно».

Ну а теперь? По закону, когда раб убивает хозяина, его надлежит расчленить заживо и сжечь, дабы другим было неповадно. Наверное, именно поэтому Лан-Ар, увидев обнаженное тело хозяина на полу кельи, испугался. Ему тогда показалось, что никто не поверит презренному рабу и вся тяжесть вины сразу ляжет на него… Неслыханная глупость, рожденная страхом за собственную шкуру. А расплата за нее будет такой, что согласишься скорее спрятаться в Шейнировом царстве тьмы, если только ты не полный дурак и не убежденный мученик.

Ийлур потер слезящиеся глаза. Перед мысленным взором все еще стояла картина, увиденная на рассвете. Хозяин требовал, чтобы каждый день ранним утром Лан-Ар приносил в келью свежий чай. Лан-Ар, который спал там же на полу, отлучился за чашкой и чайником, задержался, чтобы натаскать воды. А когда вернулся, то…

Хозяин лежал на циновке посреди кельи. Совершенно голый, хотя за час до этого он был в рясе, как и положено посвященному. Голова ийлура была запрокинута назад, и как раз под подбородком словно открылся второй рот. Аккуратный черный провал, весь в сгустках крови, и по циновке тоже расплылось темное вязкое пятно. В кулаке хозяин сжимал серебряную цепочку с брелоками, дешевое украшение, коими любят щеголять шлюшки с дворцовой площади.

Черное вязкое нечто тогда заполнило сознание Лан-Ара. Он стоял, беспомощно сжимая в руках поднос с чаем, и смотрел, смотрел… Мысли тонули в желейной темноте, и он ничего не мог с собой поделать. Словно со стороны увидел себя: в серой застиранной рясе, побледневшего, коротко остриженные волосы торчат во все стороны смоляными рожками, а пальцы мертвой хваткой впились в деревянные ручки подноса, будто это – спасение. И откуда-то всплыла мысль: Настоятель Храма непременно решит, что раб убил своего хозяина. Воображение тотчас же подсунуло столь наглядное зрелище собственной казни, что Лан-Ар выронил поднос, на подгибающихся ногах выскользнул за дверь и, воспользовавшись утренним затишьем, никем не замеченный покинул Храм Пресветлого Фэнтара.

«Что же теперь будет?»

Он приник пылающим лбом к прохладной каменной кладке, все еще надеясь привести мысли в порядок. Нужно было что-то предпринимать, но что? На шее – бронзовый ошейник раба, в спину дышит погоня, отряженная Настоятелем. И он совершенно один в Хатране, приграничном городе королевства Алхаим. Ни друзей, ни денег.

– Фэнтар, помоги мне, – прошептал по привычке ийлур, но тут же осекся. Зачем обращаться к богу, который не отвечает на твои молитвы? Ведь именно так и становятся храмовыми рабами послушники; сам Лан-Ар тоже начинал свой путь послушником, но затем выяснилось, что Отец-Покровитель не слышит юнца, и вот итог.

Перед глазами все поплыло. Грязные стены, залитая помоями улочка, тощая кошка, расположившаяся на гнилом пне…

«Только не хватало грохнуться в обморок, точно девица на выданье». – Лан-Ар отлепился от спасительной стены.

Нужно было… что-то делать. Куда-то идти, чтобы храмовые ищейки потеряли след. Туда, где его не найдут, как бы ни искали…

«Зря я убежал, – в который раз подумал Лан-Ар, – надо было пойти к Настоятелю и все рассказать. Но теперь, теперь наверняка никто не поверит».

– Эй, ты! А ну с дороги!

Ийлур едва увернулся от тележки, груженой овощами. Торговец, молодой и оттого нахальный кэльчу, обернулся, презрительно плюнул себе под ноги:

– Иди, придурок, в Храм – там тебе самое место!

Тележка, вызывающе поскрипывая, покатилась дальше.

А на Лан-Ара, как ни странно, грубый окрик подействовал отрезвляюще. В голове начало проясняться, коленки перестали мерзко дрожать, и сердце забилось ровнее.