Лабиринт теней   ::   Уайли Джонатан

Считалось, что люди-ножи работают поодиночке, ставя на месте преступления «роспись» в виде одиночного символа под круговой печатью. Каждого из Семерых сопровождал большой отряд воинов. Были ли эти люди добровольцами, соблазнили ли их люди-ножи обещаниями вечной жизни или иными посулами, а может, подчинили себе при помощи ворожбы — об этом не стихали споры.

Варо и Бростек сколотили отряд из верных людей — это были чудом уцелевшие, вроде них самих, или просто искатели приключений. Им не раз приходилось сталкиваться с воинами таинственного противника. Ничем особенным они не отличались, кроме одного, — никогда не сдавались в плен, предпочитая сражаться до последней капли крови. Ну а если кого-то из них и удавалось скрутить, сердце его попросту переставало биться без видимой причины. Варо предполагал, что в теле у них действовал некий неведомый яд, но остальные приписывали причины происходящего исключительно колдовским чарам. Но какова бы ни была причина, им ни разу не удалось заполучить пленника, что несказанно их раздражало.

Имелась для досады и иная причина, куда более весомая. Невзирая на некоторые успехи, ни Варо, ни Бростеку еще не удалось даже увидеть кого-либо из Семерых, не говоря уже о том, чтобы захватить в плен или умертвить. Каким образом перемещались люди-ножи и почему предпочитали бросить на произвол судьбы своих воинов, оставалось тайной за семью печатями.

И все-таки как ни были ничтожны их успехи, добровольным стражам нагорий удалось все же умерить пыл врага и даже спасти, пусть на время, несколько деревень от набегов. Если нападение оказывалось неудачным, люди-ножи в течение долгих месяцев не возвращались туда, где им был дан отпор, а порой оставляли деревню в покое на годы. Но территория, где время от времени свирепствовали люди-ножи, была слишком велика, и с горсткой соратников Варо все равно не смог бы уберечь весь народ. Им с Бростеком приходилось полагаться на следопытов и разведчиков, верить которым порой надо было с оглядкой. Но чаще всего они руководствовались собственным охотничьим инстинктом.

Несколько лет тому назад, когда добровольческий отряд только что сформировался и лишь начинал осознавать грандиозность своей задачи, они попытались заручиться помощью и поддержкой землевладельцев — людей влиятельных, чей союз, именуемый Картелем, правил в Левиндре. Но им так и не удалось убедить членов Картеля в том, что стране грозит реальная опасность. Они не видели прямой выгоды финансировать экспедиции в отдаленные и малонаселенные районы страны, предпринимаемые, как им представлялось, лишь на основании пустых слухов. Даже мысли не допускали, что «малозначительные стычки» в горных районах могут стать причиной войны с Бари — а это было единственным, что могло заставить лордов действовать, ибо ни один мало-мальски здравомыслящий стратег даже не подумал бы переправить армию через труднопроходимый горный хребет.

Хотя Варо и Бростек вынуждены были признать правоту лордов касательно этого вопроса, они знали также, что война — отнюдь не единственная опасность, грозящая их земле. Их враг куда более опасен и коварен. И если Варо воспринял решение Картеля с обычной своей невозмутимостью, то Бростек бушевал, кляня на чем свет стоит «толстобрюхих свиней, пребывающих в праздности и довольстве». Другу пришлось силой увести строптивца, покуда его крутой нрав не сослужил ему дурной службы.

Лишь горцы да жители отдаленных деревень были искренне благодарны Варо и его людям, но, как справедливо отметила Магара, длилось это недолго — слишком много забот у них было…

Картель правил Левиндре не всегда. В течение долгих веков, с тех самых пор, как люди впервые пришли на континент, правление осуществлял Совет лордов, объединяющий тех, кого народ почитал волшебниками.