Летатели Гая   ::   Ле Гуин Урсула

Бедная мама!

Что ж, мало-помалу я выбрался из кризиса, крылья постепенно росли -большие, уродливые, свисающие голые штуки, отвратительные на вид, если уж об этом речь, и стало даже еще хуже, когда они начали оперяться, зачатки перьев напоминали громадные прыщи... - но когда появились маховые и вторичные перья, и я начал ощущать там мускулатуру, научился встряхивать свои крылья, расправлять их немного и поднимать, и у меня больше не было лихорадки, или, наверное, я просто привык, что лихорадка у меня все время, я не очень чувствую разницу -- и я научился вставать и расхаживать по комнате, и чувствовал, какое легкое теперь у меня тело, словно сила тяжести на меня больше не действует, даже с весом этих громадных крыльев, волочащихся вслед за мной... но я уже мог поднимать их, мог отрывать их от пола...

Но сам, однако, еще оторваться не мог. Я оставался прикованным к земле. Тело чувствовало легкость, но я выматывался пытаясь просто ходить, становился слабым и трясущимся. Раньше я очень хорошо прыгал в длину, но теперь не мог оторвать от земли сразу обе ноги.

Чувствовал я себя много лучше, но меня беспокоило, что я такой слабый, и я ощущал себя запертым. Словно я в капкане. Потом пришел летатель, житель пригорода, который услышал обо мне. Летатели приглядывают за детьми, проходящими через изменение. Он уже заходил пару раз, чтобы успокоить мать и убедиться, что со мной все хорошо. Я был ему благодарен за это. Теперь он снова пришел, долго говорил со мной и показал упражнения, которые нужно делать. И я их делал, каждый день, почти все время, часами и часами. Что еще мне оставалось? Мне нравилось читать, но чтению больше не удавалось удерживать мое внимание. Мне хотелось пойти в театр, но я не мог этого сделать, я все еще не был достаточно силен. А в общественных местах, вроде театров, нет места для людей с не подвязанными крыльями, там вы занимаете слишком много пространства и причиняете беспокойство окружающим. В школе мне хорошо давалась математика, но я больше не мог сосредоточиться ни на одной задаче. Все они казались неважными. Поэтому ничего не оставалось, как только выполнять упражнения, те, которым научил меня летатель. И я их выполнял. Все время.

И упражнения помогли. Места на самом-то деле было мало даже в нашей гостиной. Я не мог полностью поднять крылья вертикально, но я делал, что мог. Я почувствовал себя лучше, я стал сильнее. У меня наконец появилось ощущение, что мои крылья принадлежат мне. Они стали частью меня. Или я стал частью их.

Тогда в один прекрасный день я не смог больше оставаться взаперти. Я провел взаперти тринадцать месяцев, в этих трех маленьких комнатках, большую часть времени просто в одной комнате, тринадцать месяцев! Мама тогда была на работе. Я пошел вниз по лестнице, сделал первые десять шагов, а потом поднял свои крылья. Даже при том, что лестничный пролет был слишком узок, я смог их немного поднять и с последних шести ступенек прыгнул и спланировал. Как смог. Я очень сильно ударился подошвами, колени подогнулись, но, в общем, я не упал. Это не было полетом, но и падением это не было.

Я выбрался наружу. Воздух был чудесным. Я почувствовал очень сильно, что не был на свежем воздухе целый год. Фактически, я чувствовал себя так, словно всю свою жизнь не знал, что такое воздух. Даже на этой узкой маленькой улочке с домами, нависающими над головой, здесь был ветер, здесь было небо, а не потолок. Небо над головой. Воздух. Я пошел. Я ничего не планировал. Просто хотел выбраться из переулков и аллей куда-то на открытое место, на большую площадь, в сквер или в парк, куда-нибудь с открытым небом. Я видел, как люди глазеют на меня, но мне было все равно. Когда у меня не было крыльев, я сам глазел на крылатых. Ничего не имея в виду, просто из любопытства.