Летописи Святых земель   ::   Копылова Полина

Комнат как будто уже не хватало – веселье перетекло в залу. Гости, словно осоловевшие мухи, прилипали к стенкам, ползали вниз и вверх по лестницам, хватаясь за женщин, толкая друг друга. Перекрикивались, отпуская смачные непристойности, хохотали, по-звериному скалясь, пихаясь под ребра локтями, кривляясь и бахвалясь. Кто-то обхватил за шеи двух полуголых женщин, поочередно их целуя. Кто-то, совершенно нагой, с головой забрался девице под юбку, а она визгливо и пьяно смеялась, пуская пузыри. Какой-то шутник нацепил алое женское платье, кобенился, выставляя волосатую грудь, разгуливал по галереям, наподобие проститутки привязываясь к гостям. По углам давно творилось непотребство. А посреди залы плясали вразброд, и взметывались юбки, обдавая густым воздухом, и сверкала белая плоть, и мелькали пестро-полосатые, зеленые с лиловым или коричневые с голубым, но чаще красные с желтым чулки.

Смеялась захмелевшая Лийф, смеялся ее гость, уже дерзко и бесстыдно на нее поглядывая, и у нее уже перестало щемить в груди: веселый человек лучше, чем грустный, а добрый веселый человек – самое лучшее, что может быть на этом свете.

– Эге, вот это лакомый кусок! Зачем маленькому щенку такой большой кусок, у него ведь не найдется на него нужного клыка. Пойдем со мной, вдруг потянули ее со стороны за рукав. Вздрогнув, она обернулась к высокому нетерпеливцу с золотой монетой, зажатой в двух пальцах, а он, показывая в наглой улыбке лошадиные зубы, повторил еще раз:

– Ну-ну, пошли-ка. Ты тут прохлаждаешься с беззубым щенком, позабыв, что должна служить всем. Мой клык от безделья так отрос, что, того и гляди, прорвет штаны всем на потеху. Мне скучно ждать. Пошли. Все при мне, мой зуб и деньги! – Он кривил рот, похохатывая над своими шутками, был вроде сильно выпившим и нарывался на ссору. Одурманенная, пьяная среди пьяных Лийф хотела было согласиться, но тут тонкая фигура заслонила ее.

– Эй, – сказал Арвик, – будьте повежливей. Эта девушка моя подружка, и она со мной на всю ночь.

Задира расхохотался с оскорбительной снисходительностью:

– Ты, щенок, хоть знаешь, с кем имеешь дело? Меня зовут Йорт-Убирайся-С-Дороги, и прежде чем ты окажешь мне эту почесть – то есть уберешься, – я тебе скажу: сука в доме принадлежит хозяевам, и только. Но суку на улице имеют все кобели. Вбей это в свою щенячью башку и отстань от девчонки, потому что я ее хочу.

– Я сказал, мы уговорились на всю ночь! – резко прозвенел раздраженный голос Арвика. Никто не обращал внимания на эту ссору. Так бывало нередко, и кончалось все обычно в пользу девицы, подбавляя ей «чести». А уж ссорам из-за Лийф вообще не было счета.

– А я сказал, что заплачу и получу девку, маленький ублюдок!

Лийф разбирал глупый смех. Она ни секунды не сомневалась, что Арвик способен проучить этого задиру, и не ошиблась. Арвик влепил ему звонкую оплеуху и отскочил, изготовившись драться. Потеряв от ярости голос, хрипло шипя ругательства, приставала прыгнул на обидчика. Драчуны клубком покатились по полу, стуча ногами, ударяясь головами о мебель, сдавленно дыша и свирепо бранясь. С диким гоготом вся «Веселая обитель» кинулась их разнимать, учинилась свалка, закачались свечи, затрещали юбки, заголосила в неистовстве Лийф, размахивая руками, подбадривая своего дружка, чтобы крепче отлупил притязателя. Она и не заметила, как непонятно откуда – то ли из гущи сцепившихся «прихожан», то ли из дальнего угла – возник рыжеволосый Энвикко Алли, и губы его были сжаты на посеревшем лице. Он подошел, держа руку на отлете, словно хотел поклониться. Лийф только собралась повернуться к нему, как он замахнулся и ударил ее в грудь. Отшатнуться она не успела.

Миг – и растрепанные мужчины и женщины замерли, улыбки исчезали с их лиц.