Личный враг Бога   ::   Кликин Михаил

Пусть хоть за три монеты.

Деньги требовались и здесь.

Глава 2.

У хирурга дрожали руки.

Глеб заметил это, когда уже лежал на операционном столе. Он хотел отказаться от операции, перенести ее на следующий день и открыл было рот, чтобы объявить о своем решении, но сестра уже поднесла к его лицу пластиковую маску. Глеб вдохнул сладковатый до тошноты газ, и слова забылись. Медленно-медленно поплыло сознание. Закачалось. Вспухло, наполнив собой всю операционную.

Глеб видел все. Но видел как-то странно.

Теперь дрожали не только руки хирурга. Он и сам дрожал. И сестра в белом халате. И белые стены, и потолок, и слепящий свет круглых ламп…

Все дрожало и кружилось. Быстрее, быстрее. Бешено…

Глеб зажмурился и уже не мог открыть глаза.

— Через две мину ты приступаем, — эту фразу долго-долго выговаривал чей-то незнакомый голос, мучительно растягивая слова, словно тугие мехи гармони…

Он пришел в себя в палате и не сразу понял, где находится.

Болела голова. Он хотел потрогать висок, но руки не слушались. Он вообще не ощущал их. У него не было рук!

Глеб в ужасе вскрикнул, и тотчас рядом скрипнула половица. Морщинистое старушечье лицо склонилось над ним.

— Очнулись, голубчик? Все хорошо. Через два дня вас выпишут. Поспите пока. Поспите… — Голос старушки был до того ласков, что хотелось плакать.

Но руки не слушались по-прежнему, и Глеб пробормотал:

— Где… руки?..

— Все хорошо, голубчик. Мы вас спеленали, чтобы вы не трогали голову. Не надо трогать, пока не заживет. Так врач велел… Спеленали, как дитя. Спите, спите… — Сиделка баюкала мягким заботливым шепотком, а в черепе гудел целый завод, там что-то гремело, щелкало, стучало. Там кипела работа. На короткие мгновения вдруг устанавливалась полная тишина — исчезал заводской шум, но вместе с ним пропадал и голос старушки. Только шевелились бледные тонкие губы. «Спите, спите…» — читал Глеб их движение.

«Спите…» — и он засыпал…

За старый клинок удалось выторговать четыре серебряные монеты.

Не так уж и плохо.

Глеб возвращался от кузнеца в приподнятом настроении. Хмель выветрился, вернулась ясность мышления.

Когда он проходил мимо большого тополя, прикрывшего своими ветвями сразу два деревенских дома, его окликнули:

— Эй, парень, подойди на минуту.

В тени под раскидистым деревом сидел грязный оборванец. Он не выглядел опасным, тем более, насколько мог видеть Глеб, у него не было оружия, разве только нож за пазухой. И на мага он не походил. Впрочем, кто знает… Глеб остановился, решая, стоит ли рисковать.

— Чего ты? — спросил оборванец. — Боишься, что ли?

— Кого? Тебя? — вскинулся Глеб. Он приблизился к сидящему на траве человеку и спросил: — Чего тебе надо?

— Мне? — Загорелое лицо грязнули выразило удивление. Лукаво блеснули глаза из-под вздернувшихся бровей. — Это тебе надо, парень. Слушай. — Незнакомец заговорил быстро, взгляд его метался по пыльной дороге, отмечая каждого из идущих мимо людей. Когда кто-нибудь проходил рядом, он замолкал на некоторое время, словно боялся, что его услышат, и затем вновь продолжал свою скороговорку: — Я торгую информацией, парень. Ты не смотри, что я такой, просто так не привлекаешь ничьего внимания. Грабителям с меня нечего снять, да и подойти-то ко мне противно, я знаю. Но ты верь мне. Спроси кого хочешь — Рябого Пса все знают, все пользуются его услугами. Рябой Пес — это я. Проверенный человек, спроси у любого. Я не спрашиваю, как зовут тебя, мне все равно. У тебе есть деньги?

Глеб, опешивший от бурного потока слов, обрушившихся на него, автоматически кивнул. Рябой Пес продолжал, словно и не заметив ответа:

— Я. хожу-брожу по Миру, смотрю, где что есть, спрашиваю. Я все знаю. Я знаю всех. Меня все знают. Это мое кредо.