Люди в стенах   ::   Тенн Уильям

Интересно, что говорилось в таких случаях в чужой науке? Является ли она более могущественной, менее лживой? Он отпустил окоченевшую руку. Тело понеслось вниз по трубе. Томаса Уничтожителя Ловушек не стало, он ушел навсегда, теперь Эрик знал это. Он был мертв, спущен в сточную трубу, вот и все. Эрик закрыл отверстие, подтянул плиту назад и поставил ее на место.

Он был совершенно один. Изгой, которому нечего ждать от других человеческих существ, кроме смерти в результате медленных пыток. У него не было спутников, не было дома, не было веры. Последние слова его дяди все еще лежали на дне его мозга, уродливые и жестокие: «Я хотел стать вождем!»

Было отвратительно осознавать, что религия, на которой он вырос, была всего-навсего подпоркой власти, что таинственное Общество Женщин было совершенно неспособно видеть будущее человека. Но и борьба его дяди со всей этой чепухой была основана всего лишь на личной выгоде, которая заставила его пожертвовать всеми, кто ему доверял. Во что можно было после этого верить, на чем основывать свою жизнь? Неужели его родители были так же доверчивы, как самый наивный ребенок в убежищах? Они пожертвовали собой — ради чего? Ради одного суеверия вместо другого, ради тайных политических маневров одного человека, а не другого. Нет, это не для него. Он будет свободным. Он засмеялся, горько и самоуверенно. Он должен быть свободным. Ничего другого ему не остается. Выбора не было: он был изгоем. Эрик сделал несколько шагов и положил руки на дверь, ведущую на территорию Чудовищ. Одному человеку было трудно вытащить ее из отверстия. Но он напрягся и потянул. Наконец ему это удалось. Дверь сдвинулась, и он осторожно положил ее на пол убежища. Некоторое время он смотрел на нее, пытаясь придумать способ поставить ее на место после того, как он пройдет через дверной проем. Нет, один человек не мог сделать это с той, другой стороны. Ему придется оставить дверь открытой, — невероятное социальное преступление.

Ну что же, он ведь больше не мог совершить никакого преступления. Все правила, придуманные человеческими сообществами, его больше не касались. Впереди был сияющий белый свет, которого так боялись он и его народ. В него он и пойдет. Здесь, где не было никаких иллюзий, где нельзя было рассчитывать ни на какую помощь, здесь он создаст свой одинокий дом, Дом изгнанника. За его спиной лежали темные, запутанные, безопасные убежища. Эрик знал, что они были туннелями в стенах, которые окружали территорию Чудовищ. В этих стенах жили люди, в страхе и невежестве. Он больше не мог так жить; он должен был встретиться с Чудовищами. Он хотел встретиться с ними и уничтожить их.

Это было похоже на то, как если бы один из тараканов, живущих в кладовой, объявил войну Человечеству, которое хранило в кладовой свои припасы. Любой человек зашелся бы от смеха при такой мысли. Кто знает, что происходит в мозгу таракана, и кого это волнует? И все же одинокий таракан имел бы два особых преимущества. Первое: он раз и навсегда перестал бы беспорядочно и жадно рыскать вместе со своим племенем; и второе: враг, которого он выбрал, смотрел бы на него с равнодушным презрением. Если бы он смог найти какое-то мощное оружие и какую-то жизненно важную для Чудовищ область, где можно было бы то оружие применить… Он мрачно взвесил в уме эти два преимущества. Затем Эрик Единственный, Эрик Изгой, Эрик Осознающий Себя Отдельным Человеком, ступил через дверь на территорию Чудовищ.