Лондонский мост   ::   Нортон Андрэ Мэри

---------------------------------------------

Андрэ Нортон

Лондонский мост



— Еще один могильник. — Шим уселся, чтобы обыскать его. Что до меня, то я не особо люблю раскапывать могильники.

Нет нужды. Везде полно берлог и лавчонок, в которых можно приискать заточку или какую-нибудь одежду, если охота. Конечно, я подобрал станнер, который выпал из руки мертвого Лохматого. Но это разница: я его с него не снял. И хороший самопал — из него я уделал больше десятка трубокрыс, прежде чем он у меня взорвался. Но сейчас я не хотел тратить время на могильник, о чем и сказал, громко и ясно.

Шим велел мне поостынуть. Он вернулся с маленькой трубкой в руке. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы, врезав как следует, заломить ему руку направо. Трубка, прямо как луч, пролетела через протоптанную тропинку и вспыхнула.

— Ну и с чего это ты вдруг так завелся? — поинтересовался Шим. Не то чтобы он хотел свести со мной счеты. Теперь он знает, что не может меня взять, и даже не пытается. — Я мог бы махнуть это Апам и надеть по красной короне на десяток из них.

— Махнуть — на что? Эти пустоголовые не дают нам ничего из того, что нам нужно, и нашего не берут.

— Верняк, верняк. Но просто забавно было бы показать им такую добычу и посмотреть, как они все поджарятся.

— Сделай это больше одного раза, и получишь заточкой без всякой пользы. Кроме того, мы здесь не для поживы.

Город большой. Не знаю никого, кто хоть раз обошел бы его целиком. Если попытаешься, только ноги стопчешь, потому что все тропинки обрываются. И некоторые из них — смертельные ловушки — с Апами, у которых между грязными ушами вместо мозгов труха, или трубокрысами. Эти становятся все крупнее и все лысее каждый раз, как мы устраиваем на них облаву, фонари по большей части выгорели, и мы пользуемся факелами. Но света от них немного, да и прогорают они чертовски быстро. Поэтому мы не ходим далеко обычными тропами. Кроме этого случая со Считалкой, которого мы с Шимом и выслеживали. Мне не шибко нравилось глядеть вперед. Большую часть фонарей мы прошли, а между теми, что остались, лежали густые тени. Кто-нибудь мог скрываться в дверях или за окнами и прыгнуть на нас.

Мы, конечно, иммунны, иначе бы и вовсе высунуться не могли. Когда прошла последняя волна чумы, она унесла большинство горожан. И все старичье. Мне, верно, было лет девять-десять… не знаю. Про время забываешь, если тикалки могут назвать тебе час, но не день или год. У меня сейчас на правой руке хорошие тикалки, но они, конечно, не скажут, какой теперь день или сколько прошло лет. Я здорово вырос, и, порой, когда натыкаюсь на что-то трудное, иду в библу и включаю какую-нибудь училку. В телезаписях, в основном, большого смысла нет, но я нашел пару в разделе «простейшие» (что бы то ни значило), которыми можно пользоваться. У нас есть Фэнна — она прямо в раж входит, когда из записей можно научиться, как помочь, если кого-нибудь ранят. Из-за этого Шим и пошел со мной сегодня. Но, как я уже сказал, теперь содержимое пленок для нас по большей части бесполезно.

Нас здесь двадцать — или было двадцать до того, как появился Считалка. Некоторые уже не помнят, как было до чумы. Были слишком молоды тогда. И никто из нас не помнит, как было до Грязной Смерти. Некоторые из нас расселились парами по берлогам — Лэйси и Hope, Бет и Тим. Но я еще не решил поселиться в берлоге с кем-нибудь из девок. Слишком многое надо посмотреть, слишком много сделать, а когда парень так чувствует, он должен быть свободен. И, конечно, я должен приглядывать за Марси. Это моя сестра. Она была совсем младенцем во время чумы, да и сейчас еще достаточно мала, с ней надо нянчиться. Она верит в Считалку. Как будто он — что-то из записей. То есть я хочу сказать — будто он уводит хороших детей Наружу.