Лунный бархат   ::   Далин Макс

Луна, как зрячая медная тарелка с оббитым краем, висела над крышей ближайшего дома, в котором не горело ни одно окно. У ног Мартынова, в горячем пятне из тлеющих углей еще дымился обгорелый человеческий череп с тлеющими остатками длинных черных волос. Чуть в стороне лежал Мишка, раскинув руки, глядя в пустое бездонное небо. Трупа девушки отсюда было не видно, но ее сумочка, маленькая, черная, явственно выделялась на сверкающей белизне снега.

Тишина стонала в ушах. И со всех сторон наползал такой ледяной неописуемый ужас, какой бывает только во сне.

Мартынов развернулся и пошел прочь, потом побежал, все ускоряя шаги, напрягая мускулы, задыхаясь. Нагревшийся пистолет жег руку — в нем оставался только один патрон.

Нужно было его перезарядить. И очень нужно было домой. Проверить, как там Тошка.

Клара впорхнула в гараж почти так же изящно, как раньше. Лешка поднял голову от дивана, потянулся, зевнул, сел. Поморщился от заметной сладковатой вони, появившейся вместе с Кларой. Ладаном в гараже уже давно не благоухало.

Сам Лешка держался лучше. Гораздо лучше — во всяком случае, он легко мог с чувством превосходства строить брезгливую гримасу, когда Клара рассматривала трупные пятна на груди и пыталась запудрить густую синеву под глазами. Издали его подруга выглядела очень, даже очень, людей все еще очаровывал ее потусторонний шарм — но Лешка отлично видел, какой серой и увядшей стала ее кожа, как волосы постепенно превращаются в пыльную паклю, а ногти чернеют и загибаются к пальцам. Ходячий трупешник, брр…

— Хоть бы поцеловал меня, — сказала Клара кокетливо, усаживаясь рядом и ставя на стол бутылку дешевого кагора, надоевшего до тошноты.

— Обойдешься. И так хороша, красавица моя.

— Сволочь ты все-таки. Я же все для тебя…

— Ну, завелась. Может, хватит уже?

— Да ладно. У меня новости классные. Эти твари, Дрейк с Жоффреем, кони двинули. Оба. Их то ли вы следил какой-то маньяк с серебряными пулями, то ли что, короче, оба сдохли.

Лешка усмехнулся. Собаке — собачья смерть. Вечный Князь. Чистенький. Чистая сила. Помогла тебе твоя чистая сила, тварь паршивая?

Лешка притянул к себе Клару, потрепал ее волосы, преодолевая отвращение, чмокнул в щеку.

— Заслужила, моя прелесть.

— Чего так мало?!

— С тебя хватит. Вот если бы ты следила за собой, питалась бы нормально, вонять бы перестала — тогда бы да. Тогда бы у нас все было по-другому. Но сейчас-то что ты хочешь? Ты посмотри на себя…

— Из-за тебя же, гад!

— Ладно уже упрекать-то! Могла бы и подлизаться к старухе, прощения попросить — глядишь, она и растаяла бы. А то ты только и умеешь ныть и жаловаться. Сопля несчастная.

— Ты же знаешь, что не простит, — губы Клары предательски задрожали. — Эти гады зажравшиеся теперь от меня нос воротят. Вот ты бы мог…

— Что я мог бы?

— У тебя силы много, от гаденыша этого оста лось… так ты ведь мог бы… поделиться.

— Обойдешься. Еще трахаться с тобой? Ну уж нет. Спасибочки.

— А раньше из кожи вон лез.

— Раньше ты, знаешь ли, другая была. Пособлазнительнее. И прекрати реветь, достала уже.

Клара вытащила из сумочки платочек и пудреницу.

— Может, хоть погулять сходим?

— Ну да. Еще встретим кого-нибудь из знакомых. С твоей рожей только дома сидеть.

— Я же голодная… Лешечка, я такая голодная все время… Ну покорми меня хоть капельку, что тебе стоит…

— Сейчас. Только шнурки поглажу. Бегу и спотыкаюсь. Ты, мать, когда жрешь, мне так больно делаешь, что шиш я тебе еще когда-нибудь дам.

— Ну, пойдем пройдемся, пожалуйста…

Лешка сморщился, отпихнул от себя Кларину руку — но встал и надел куртку.

— Ладно. Так и быть. Только не в центр. Не хватало еще кого-нибудь из порядочных встретить.