Маятник Судьбы   ::   Чекалов Денис

Тень сэра Томаса Чартуотера скользит по ряду фарфоровых статуэток. Верхняя гостиная, с высоким потолком, лепниной и гобеленами, производит впечатление нежилой.

Здесь живут лишь произведения искусства, а в присутствии людей они всегда кажутся мертвыми.

– Топор монсеньора сделан из языка дракона, – говорит сэр Томас, – откушенного демонессой в момент поцелуя.

Чартуотер распрямляется, но не до конца, ибо тяжесть принятого решения давит ему на плечи.

– Только вы можете это произнести, – говорю я. – И вам придется это сделать.

– Вы правы.

Серебристые молнии освещают лезвие топора, трещинами изрезая его поверхность. Капли крови, подрагивая, впитываются в металл.

– Еретик только начал постигать философию Зла. Продвинься он дальше в своих занятиях, и только силы преисподней смогли бы уничтожить его. А может быть, и они оказались бы бессильны.

Сэр Томас замолкает, делая вид, что по-прежнему погружен в свои мысли. Если бы в этот момент он заметил малейший жест несогласия с моей стороны или со стороны Франсуаз, наверняка не стал бы продолжать дальше.

– Еретик вышел за разорванную пентаграмму. Он оказался способен убить монсеньора. Мы должны выжечь зло каленым железом, прежде чем оно наберет еще большую силу.

Франсуаз не отвечает, ибо принимать решение должен я.

– Значит, так и будет, – говорю я.

– Постойте, Майкл. – Сэр Томас предостерегающе поднимает палец. – Вы не должны соглашаться сразу. Вам предстоит многое обдумать.

– Мне нечего обдумывать. Я давно отдал свою душу и ни разу об этом не пожалел. Если бы топор верховного палача не принял меня, я был бы мертв в тот же миг, когда взялся за рукоятку.

В дверь ударяют дважды, и лакей, склоняя голову больше от страха, чем от почтения, сообщает:

– Сэр Томас, Соверин не может более ждать в своих покоях.

– Чертов глупец! – Глаза сэра Томаса гневно блеснули, и лакей приободрился, видя, что его хозяин все еще крепко держит ход событий под своим контролем.

– Соверин Риети… К его общине принадлежал этот еретик, не так ли? – спросил я.

– Соверин был одним из хранителей книг, таящих темное знание. Но сами фолианты не способны открыть основы философии Зла. Теперь Соверин в панике и не может действовать здраво.

Сэр Чартуотер поворачивается к лакею:

– Проводите его сюда, Малькольм. Лучше держать его на глазах, чем позволить сделать что-нибудь глупое в своих покоях.

– Как такой человек, как Соверин, получил пост Хранителя? – спрашивает Франсуаз.

– Он порядочен и исполнителен. Риети лишен отваги и фантазии, а для хранителя темных знаний это, пожалуй, достоинство. Но в ответственной ситуации полагаться на Соверина нельзя. Входите, друг мой.

Сэр Томас поднимает руку, приветствуя того, кого еще пару минут назад назвал глупцом.

– Мне сказали, монсеньор убит, – произносит Риети.

Его лицо бледно, говорит он невнятно – наверное, пересохло во рту.

– Э, да вы заговорили стихами, мой милый Соверин. – Сэр Томас похлопывает человека по плечу, и тот съеживается, не зная, что может означать такой знак внимания.

– Как могло случиться, что один из ваших аколитов стал постигать Зло? – спрашиваю я.

– Наш впавший в ересь брат был библиотекарем. – В комнате трое мужчин, и все мы стоим, но лишь Соверин стоит потому, что ему не предложили сесть. – Он изучал древние тексты, по крупицам воссоздавая забытые знания. Ибо такова роль нашей общины, сэр Томас.

– Чернокнижники, – цедит сквозь зубы Франсуаз.

– Нашего брата застали за церемонией трансформации. Он сидел над одной из книг, и его руки начали превращаться в древесные корни. Никто в нашей общине не в силах понять, как чтение фолиантов могло ввергнуть его в ересь.

– Это надо понять, Соверин.