Мальвиль :: Мерль Робер
Страница: 9 из 284 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕОСЕНЬ 21.08.10 - 11:34 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
В разговор неожиданно вмешивается долговязый Пейсу. Он заявляет, что, мол, все это мура и, вообще, что католики, что протестанты — один черт. Тут уж на Пейсу набрасываются со всех сторон. В тебе только и есть что силища да похабство! Вот и оставайся при них. А в религию лучше не суйся! — Ты ведь даже десяти заповедей не знаешь, — с презрением бросает ему Мейсонье. — А вот как раз и знаю, — отвечает долговязый Пейсу. Он вытягивается, будто на уроке закона божьего, и с жаром начинает перечислять заповеди, но, дойдя до четвертой, внезапно умолкает. Ребята освистывают его, и, посрамленный, он опускается на свое место. Этот неожиданный эпизод с Пейсу дал мне возможность собраться с мыслями. — Ну ладно, — начинаю я покладистым тоном. — Допустим, я был виноват. А когда я виноват, то я не как некоторые, я тут же признаю свою вину. Так вот, я виноват, теперь ты доволен? — Этого недостаточно — признать, что ты виноват, — раздраженно заявляет Мейсонье. — Что же, по-твоему, я еще должен сделать? — кипя от негодования, спрашиваю я. — Ты, может, надеешься, что я перед тобой на коленочки встану за то, что обозвал тебя сволочью? — Да мне начхать на сволочь, — говорит Мейсонье. — Я и сам могу назвать тебя сволочью, но ты назвал меня «католической сволочью»! — Верно, — говорю я, — я оскорбил не тебя, я оскорбил религию. — Точно, — говорит Дюмон. Я смотрю на него. Мейсонье потерял своего лучшего союзника. — Хватит! Надоело уж! — вдруг бросает малыш Колен, повернувшись к Мейсонье, — Конт признал свою вину, чего еще тебе надо? Мейсонье открывает рот, чтобы ответить, но в этот самый момент Пейсу, довольный, что может отыграться, кричит, размахивая руками: — Все это мура! — Слушай, Мейсонье, — говорю тогда я, стараясь казаться справедливым. — Я обозвал тебя сволочью, ты обозвал меня сволочью, вот мы и в расчете. Мейсонье вспыхивает. — Я совсем не обзывал тебя сволочью, — говорит он с возмущением. Я обвожу взглядом членов Братства, печально качаю головой и ничего ему не говорю. — Но ты же сам сказал, что можешь тоже назвать его сволочью! — уточняет Жиро. — Но это совсем другое дело, — говорит Мейсонье. Он прекрасно чувствует, но не умеет выразить разницу между предполагаемым и действительным оскорблением. — Ну чего ты цепляешься? — говорю я с грустью в голосе. — Ничего я не цепляюсь, — кричит Мейсонье в последнем порыве. — Ты оскорбил религию и не можешь этого отрицать. — Но я и не отрицаю этого! — говорю я с полнейшей искренностью, разводя в стороны открытые ладони. — Я ведь только что сам в этом признался. Правда, ребята? — Правда! — подтверждает Братство. — А поскольку я оскорбил религию, — говорю я решительно, — я должен просить прощения у того, кто вправе меня простить. («Кто вправе» — дядино выражение.) Товарищи смотрят на меня с тревогой. — Не будешь же ты впутывать в наши дела кюре? — восклицает Дюмон. По нашему общему мнению, у аббата Леба мозги набекрень. Каждый раз на исповеди он всячески старается нас унизить; он считает ерундой все наши грехи, за исключением одного. Исповедь обычно протекает следующим образом: — Отец мой, я грешен в том, что возгордился. — Ладно, ладно. А что еще? — Отец мой, я обманул учителя. — Так, так, что еще? — Отец мой, я грешен в том, что плохо говорил о ближнем. — Ничего, ничего, что еще? — Отец мой, я стащил десять франков у матери из кошелька. — Хорошо, хорошо. А что еще? — Я занимался непотребными делами. — Ага! — восклицает аббат Леба. — Ну вот, наконец-то мы и добрались! И тут начинается допрос с пристрастием. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|