Маленький полустанок в ночи   ::   Балабуха Андрей

А буде мне попадется что-нибудь в таком роде, -- обязательно сохраню для вас. Нет, ей-ей, золотая это жила, ваша хомофеноменология.

Он первым ввел это слово. И так оно и осталось: "хомофеноменология". Несмотря на неудобопроизносимость. Из уважения к Старику? Вряд ли. Просто лучшего никто не предложил. Да и нужды особой в терминах Борис не видел

А жизнь шла своим чередом. Борис кончил биофак, -- если и не с блеском, то все же очень неплохо, настолько, что его оставили в аспирантуре. А когда он, наконец, защитился и смог ставить перед своей фамилией каббалистическое "к.б.н.", -- Старик взял его к себе, потому что сам Старик был теперь директором ленинградского филиала ВНИИППБ, то бишь Всесоюзного научно-исследовательского института перспективных проблем биологии, организации, в просторечии именовавшейся "домом на Пряжке". Нет-нет, потому лишь, что здание, где помещался филиал, было действительно построено на набережной Пряжки, там где еще совсем недавно стояли покосившиеся двух-трехэтажные домишки(

Старик дал Баржину лабораторию и сказал:

-- Ну, а теперь -- работайте, Борис Вениаминович. Но сначала -подберите себе людей. Этому вас учить, кажется, не надо.

Люди у Баржина к тому времени уже были. И работа -- была. Потому что началась она почти год назад.

В тот вечер они со Стариком сидели над баржинской коллекцией и рассуждали на тему о том, сколько же абсолютно не используемых резервов хранит в себе человеческий организм, особенно мозг.

-- Потрясающе, -- сказал Старик. -- Просто потрясающе! Ведь все эти люди абсолютно нормальны. Во всем, кроме своей феноменальной способности к чему-то одному. Это -- не патологические типы, нет. А что, если представить себе все эти возможности сконцентрированными в одном человеке, этаком Большом Бухарце, а? Впечатляющая была бы картина( Попробуйте-ка построить такую модель, Борис Вениаминович(

III

Звонок.

Баржин задвинул ящики картотеки, вышел из чулана, погасил свет. Звонок повторился. "Ишь, не терпится кому-то, -- подумал Баржин. -- И кому, главное?"

За дверью стоял Озол. Если кого-либо из своих Баржин и мог сейчас принять, то именно Озола. Или -- Муляра, но Муляр где-то в Крыму. Ведь оба они не были сегодня в лаборатории, они -- "внештатные".

-- Привет! -- сказал Озол. -- Между прочим, шеф, это -- хамство.

-- Что -- это? -- удивился Баржин. Он никак не мог привыкнуть к манерам Озола.

-- Чистосердечное раскаяние облегчает вину, -- мягко посоветовал Озол. Потом прислушался: -- У вас, кажется, тихо? Ну да в любом случае, разговаривать на лестнице -- не лучший способ. -- И прошел в квартиру; не раздеваясь, заглянул в комнату: -- Неужто я первый?

-- Первый, -- подтвердил Баржин. -- И, надеюсь, последний.

-- Не надейтесь, -- пообещал Озол и спросил: -- Чем вы боретесь с ранним склерозом, Борис?

Тем временем он разделся, вытащил из портфеля и сунул в холодильник бутылку вина.

-- Что вы затеяли, Вадим? -- спросил Баржин.

-- Отметить ваш день рождения.

Баржин крехнул.

-- Нокаут, -- констатировал Озол. -- Вот они, ученые, герои, забывающие себя в труде(

-- Уел. -- сказал Баржин. -- Ох и уел ты меня, Вадим Сергеевич! Ну и ладно, напьемся. "(Камин затоплю, будем пить("

-- Цитатчик, -- грустно сказал Озол. -- Начетчик. Как там еще?

"Знает он или нет, -- размышлял Баржин.-- Похоже, что нет. Но тогда почему не спрашивает, чем сегодня кончилось? Выходит, знает. Черт бы их всех побрал вместе с их чуткостью и тактичностью!"

-- Кстати, шеф, заодно обмоем маленький гонорар, -- скромно сказал Озол.

--Что?

-- "Сага о саскаваче".

-- Где?

-- Есть такой новый журнал, "Камчатка" называется. В Петропавловске. Случайно узнал, случайно послал, случайно напечатали( Бывает!

-- Поздравляю!

-- Ладно, -- буркнул Озол. -- Поздравлять после будете. Потом. А пока -- накрывайте на стол.