Красная шкатулка   ::   Стаут Рекс

Я не неподвижен, но мое тело обладает конституционным отвращением к внезапным или длительным перемещениям. Вы говорите о «достойном сочувствии». А как относительно «достойного внимания» к неприкосновенности жилища? Я пользуюсь этой комнатой как конторой, но этот дом — мой дом. До свидания, сэр.

Молодой человек покраснел, но не двинулся с места.

— Вы не поедете? — спросил он.

— Нет.

— Двадцать кварталов, восемь минут, в вашем автомобиле?

— Черт возьми, нет!

Фрост нахмурился. Он пробормотал про себя: «Надо же быть таким упрямым», — и полез во внутренний карман пиджака. Вытащив несколько бумаг, отобрал одну, развернул и посмотрел на нее; остальные положил обратно. Затем взглянул на Вулфа.

— Я потратил почти два дня, чтобы подписать этот документ. Теперь подождите. Сдержите ваше нетерпение. Когда Молли Лоук отравилась неделю назад, дело выглядело нечисто с самого начала. К среде, два дня спустя, стало ясно, что полиция ходит по замкнутому кругу, и я пришел к вам. Я знаю вас. И признаю ваши достоинства. Как вам известно, я пытался заставить Мак-Нэра и других приехать к вам, в вашу контору, но они не захотели. Я пытался уговорить вас поехать туда, но вы отказались. И тогда я послал вас к черту. Это было пять дней назад. Я заплатил другому детективу триста долларов за кучу бесполезных вещей, а фараоны от инспектора и ниже приблизительно так же хороши, как Фанни Брайк для роли Джульетты… Как бы то ни было, это трудное дело, и я сомневаюсь, что кто-либо, кроме вас, сможет разобраться в нем. И я принял решение в ту субботу. За время уик-энда мне пришлось изрядно попутешествовать. — Он протянул бумагу Вулфу.

— Что вы скажете на это?

Вулф взял. Я видел, как его глаза медленно полузакрылись, и попал, что, каково бы ни было содержание документа, оно привело его лишь к большему раздражению. Он взглянул на бумагу снова, посмотрел через полузакрытые глаза на Фроста и затем протянул ее мне.

Текст был напечатан на добротной, простой бумаге и датирован:

Нью-Йорк, 28 марта 1935 года.

«Мистеру Ниро Вулфу!

По просьбе мистера Луэлина Фроста мы, нижеподписавшиеся, просим Вас расследовать смерть Молли Лоук, которая была отравлена 23 марта в конторе «Мак-Нэр Инкорпорейтед», на Пятьдесят второй улице, в Нью-Йорке. Мы очень просим Вас посетить контору Мак-Нэра с этой целью…

Мы почтительно напоминаем Вам, что раз в год Вы покидаете Ваш дом, чтобы посетить городскую выставку орхидей, и мы предполагаем, что данная настоятельная необходимость, хотя и не такая существенная для Вас лично, явится достаточным основанием для того, чтобы вы пожертвовали своим комфортом.

С глубоким уважением…

Винольд Глюкнер, Кайлер Дитсон, Т. М. О'Горман, Раймонд Плен, Ч.Э. Шенкс, Кристофер Бэмфорд».

Я вернул документ Вулфу, сел за стол и снова ухмыльнулся. Вулф же свернул бумагу и сунул ее под окаменевший кусок дерева, которым он пользовался как пресс-папье.

Фрост сказал:

— Это самое лучшее, что я мог придумать. Вы мне необходимы. Это дело должно быть раскрыто. Я должен заполучить вас. Вы поедете?

Вулф выводил указательным пальцем круги на ручке кресла.

— Почему, черт возьми, они подписали эту штуку?

— Потому, что я просил их это сделать. Я объяснил. Я сказал им, что никто, кроме вас, не может решить эту задачу и что вас нужно уговорить. Я также сказал им, что, кроме денег и еды, единственное, что вас интересует, — это орхидеи, и что никто не может повлиять на вас кроме них, лучших специалистов по орхидеям в Америке. У меня были рекомендательные письма к ним. Я сделал все правильно. Вы заметили, что я ограничил мой список самыми авторитетными. Поедете?

Вулф вздохнул.