Марк   ::   Трофимов Сергей

Вчера она выглядела маленькой пухлой блондинкой, а теперь почему-то казалась необычно худой и сутулой. Но я мог бы узнать ее где угодно. На любом перекрестке города, в любой пятиэтажке слева от старого парка я всегда находил свою верную и любимую Марию.

Они все поняли. Я видел в их глазах восхищение и радость. Они обнимали меня, цеплялись за плечи и похлопывали по спине.

– Ну, Марк! Вот это да! Какая удача!

А я умылся и побежал наверх – к нашим крошкам, ради которых мы, молодые парни, ежедневно отправлялись на верную смерть, вырывая у судьбы не только секунды жизни, но и еду для своих семей. Старики внизу обступили Марию. Она с гордостью смотрела мне вслед.

– Марк сдает с каждым днем, – ворчал одноглазый Ной. – Не отпускай его завтра, Мария. Пусть он отдохнет.

Я усмехнулся и поднялся по каменным ступеням до рухнувшего пролета на четвертый этаж, затем свернул в коридор и сделал пару шагов. Они повернулись ко мне.

– Марк? Ты что-то забыл? – спросила Мария.

Я ошеломленно рассматривал их лица. Страх обрушился на меня камнепадом пугающих мыслей. Почему я здесь? Почему я не в детской на третьем этаже? Мне оставалось пройти коридор, свернуть налево, но я оказался внизу, в столовой… И у Марии какие-то странные черные волосы…

Сердце дрогнуло в предчувствии беды, но я собрал свою волю в кулак. Поднимаясь еще раз по лестнице, я следил за каждым шагом. Ступеньки вели наверх. Разве можно было требовать другого доказательства? Вот разрушенный пролет, ведущий на четвертый этаж, коридор… и очертания столовой, из которой я только что поднялся.

Встревоженные лица и тихий шепоток…

– Мария! – закричал я. – Мария! Отведи меня в детскую!

Странные волосы… Лестница, свернувшаяся в кольцо, и мои высохшие руки, которые отчаянно цеплялись за перила…

* * *



Я сорвал с висков липкие датчики и, шатаясь, направился к двери. В узком зеркале на стене мелькнуло отражение моего лица. Что-то в нем мне не понравилось. Подойдя ближе, я увидел засохшую кровь на верхней губе и вспомнил о дурацком сне.

Надо же, какая глупость. Жена, детишки…

Поиски тощего лаборанта были недолгими. Я нашел его в соседнем кабинете, где он сидел, развалившись в кресле. С уголка рта медленно стекала слюна, и его рука вялыми взмахами раз за разом размазывала ее по подбородку. На полу валялись пустые ампулы и шприц. Парень устало поднял голову, увидел меня и тихо рассмеялся.

– Посиди. Я сейчас дойду. Это недолго.

В его голосе чувствовалась чудовищная пустота. Мне захотелось уйти – я как-то брезгую такими людьми. Однако лаборант поморщился и довольно осмысленно посмотрел на меня.

– Ну и здоровый же ты, гад!

Его язык заплетался, но я понимал почти каждое слово.

– Какой огромный кусок мяса для псов Дока. Запомни, приятель! Ты, конечно, можешь проскочить через сито наших тестов, но из тебя все равно сделают фарш. Мягкий податливый фарш! Потому что вас всех надо пустить на мясо! Безмозглые куклы с надутыми мышцами! На мясо! На фарш!

Он поднялся и двинулся на меня, вытянув дрожащую скорченную руку. Пальцы парня тянулись к моему горлу. Я слегка сдавил его запястье и оттолкнул прочь. Лаборант перелетел через кресло и врезался в стол у стены. На пол посыпались скляночки и колбочки.

– А вот это вы зря, – раздался мягкий голос за моей спиной.

У меня в голове ревела буря из дурного сна. Возможно, поэтому я и не заметил появления новой фигуры.

– Дима – прекрасный специалист. Можно сказать, единственный в своем роде. Час его работы приносит стране миллионы долларов, и в разработках психоделиков ему нет равных на нашем континенте. Таких людей на руках надо носить, а вы его, как куклу, бросаете.

Я медленно повернулся к двери. Передо мной стоял мужчина лет пятидесяти. Очевидно, он и был хозяином этой богадельни, которую майор назвал «карантином».