Маша и нетопырь. История любви   ::   Прашкевич Геннадий

 — Почему вы этим интересуетесь?»

«Хочу спасти…»

«Человека?»

Она кивнула.

«Он погиб?»

«Наверное… Не знаю…»

«Может обратиться в полицию?»

Физик смотрел только на вырез платья. Какая нежная кожа… Наверное я схожу с ума… Ради нее я мог бы… В тех же Штатах есть деньги… А здесь я кончу в фольклорном ансамбле, в какой-нибудь «Машине времени»… Что за Семецкий?… Он действительно погиб?… Что сделал он, если даже такая невероятная женщина мечтает его спасти? Или она просто сентиментальна?… Выпала в общий фрейм

Славе Маленкову в голову не приходило, что баронесса Катрин фон Баум-Димич (Лажовска) не раздумывая разбивала мужские сердца. С элегантной беспощадностью она уничтожала отчаявшихся, если любая другая помощь казалась ей проблематичной. С девятого класса носила она при себе пожелтевшую страничку, аккуратно вырезанную из старого доброго немецкого « Журнала для семейного чтения ». Рыжий человек в надвинутом на лоб капюшоне… Снукер. Капуцин или полярный путешественник… Родился явно в неурожайный год… Лобные доли, как у Ленина… Взгляд, как у Агнешки Топажес… Девятиклассница Катя Лажовская наткнулась на портрет любимого человека в школьной библиотеке. Из пояснений на той же пожелтевшей страничке сохранилось несколько фраз, прочтенных Катей с помощью словаря.

…как мои дела? Очень плохо. Мочусь пока без резей, но остальное плохо…

И дальше:

…художества этой советской собаки, страстно мечтающей о Будущем… Он, правда, не подозревал, что нож Мертвой Головы уже отточен… Ирландская проститутка не прощает обмана… Думая о теории принудительного ознакомления с искусством, протаскиваемой им…

Узнав про Мертвую Голову Катя Лажовская возненавидела дивизию СС, экзотичную бабочку и фантастический рассказ писателя Александра Беляева. Портрет неизвестного художника волновал ее.

Успех любой ценой, все остальное не имеет значения

Важен не художник. Важен тест. Полотно. Даже не текст и полотно, а все это в контексте. мегаломаньяк — хочет выражать себя непрерывно

Какая-то засранка ирландка собирается убить замечательного художника! — это ее возмущало. Он, наверное, дружил с Репиным и пил с бурлаками. Или с Герасимовым присутствовал на допросе коммуниста. Белокурая школьница с железнодорожной станции Тайга сразу и навсегда влюбилась. Ее нисколько не пугала теория принудительного ознакомления с искусством, интенсивно протаскиваемая этим Семецким. Она лишь ужасалась тому, на что способна обманутая ирландская проститутка, если, например, Нинка Барсукова, промышляющая на местном вокзале, избила в мужском туалете настоящего полковника…

— Что? — спросила мадам Катрин.

— Колумбия, — шепнула девчонка в голубоватом платьице.

— Что она сказала? — переспросила мадам Катрин, поворачиваясь к физику.

— Не знаю, — пожал он плечами, провожая взглядом пробивающуюся к выходу девчонку. — Может, она имела в виду американский «шаттл»? Знаете, они там привыкли к успеху…



II



Попав в Париж, мадам Катрин написала роман « Маша и нетопырь ».

Западные критики хвалили книгу за стиль и наивную порочность. « Я увидела сюжет романа, отдаваясь человеку, напомнившему мне замечательного русского художника Ю. Семецкого… » — сказала в одном из интервью бывшая Катя Лажовская. Через месяц после выхода книги она навестила близкого друга (известного поэта-авангардиста Жана Севье). «Жан, что мне делать? У меня есть пять миллионов франков.» — «Немедленно потратить! Я помогу вам, — энергично ответил поэт. — Никогда не оставайтесь наедине с большими деньгами.»

Последуй я совету друга, ничего не случилось бы, признавалась мадам Катрин. Но в то время я уже знала, как тратить деньги. Разговаривая с Жаном, я кривила душой.