Машка   ::   Михеев Михаил

Примерно те же самые "эмоции" появились бы у Ненашева, если бы он каким-то злым чудом вдруг получил рога, копыта и хвост и, превратившись в корову, понял бы, что отныне его место в коровьем стаде, что хотя он продолжает думать как человек, но мир человеческих радостей для него потерян навсегда. - Кроме всего, - продолжал Ненашев,- у Машки на рогах удобно крепился мой аппарат. По конструктивным особенностям он должен находиться непосредственно возле головы, игольчатые электроды вкалываются в кожу... Здесь он опять забрался в дебри нейробионики. Я его не перебивал; не разбираясь в деталях, я все же понял основное. Ненашеву удалось выделить и записать на своем дешифраторе элементарные биотоки, которые вызывают в Машкином мозгу элементарные образы. Пользуясь такими элементами, как азбукой, он остроумно составил целые фразы, записал их на микропленке и через передатчик дешифратора посылал Машке обратно в мозг. - Ты представить себе не можешь, какая это оказалась нудная, кропотливая работа. День за днем я штурмовал Машкино сознание и не получал ответа. Казалось, я стучусь в дом, где никого нет и некому открыть мне дверь. Уже собирался все бросить к чертям собачьим, отдать Машку обратно в стадо... Я подумал, как было бы хорошо для Машки вернуться в свой бездумный мир и безмятежно по вечерам пережевывать свою жвачку. - Но трудно оказалось освоить только первую фразу. Потом процесс познания пошел лавинообразно. Память у Машки оказалась великолепной, она все запоминала с первого раза... Машка вышла из-за перегородки и стояла в отдалении, прислушиваясь к нашему разговору. Кажется, ей очень хотелось подойти к нам, но она не решалась. Может быть, боялась нам помешать? Ненашев наконец заметил ее и оборвал свои объяснения. - Хватит теории! Машка, покажи сама, что ты можешь. Пригласи гостя к себе. Машка радостно "нукнула", закивала головой и направилась к бревенчатому сарайчику под навесом рядом с крыльцом. Перед дверями лежал щетинистый коврик. Прежде чем войти, Машка вытерла ноги, точнее говоря - копыта. Она вытирала их по очереди, все четыре копыта, и на это стоило посмотреть. В сарайчике пахло травой и молоком. Было чисто, Машка выполняла основные правила гигиены, как это делает, скажем, собака. Возле дверей стояла простая сосновая табуретка, - вероятно, для Ненашева. В углу лежал соломенный плетеный матрас, на котором, должно быть, спала Машка. В решетчатых яслях лежала охапка травы. В углу над яслями висел тихо бормочущий динамик. Я прислушался: передавали последние известия. Ненашев опять ухмыльнулся. - Машка слушает,- сказал он.- Очень любит. Особенно детские передачи. Более сложные вещи вызывают у нее много вопросов, и мне надоедает их разъяснять. - Ты ее понимаешь? - Конечно. Она умеет говорить. Я уже перестал удивляться. - Она весьма связно выражает простые мысли, - продолжал Ненашев. Произносить слова не может, в русском языке слишком много согласных и шипящих. Легче было бы обучить ее не русскому, а скажем, полинезийскому языку - там почти одни гласные. Поэтому я пристроил к дешифратору специально сконструированный ларингофон. На полке у входа - я ее не заметил вначале - стоял аппарат, очень похожий на переносный радиоприемник. Ненашев обхватил мощную шею Машки длинной дужкой ларингофона. Я невольно вздрогнул, когда услыхал монотонный "машинный" голос дешифратора: - Здравствуйте! - Машка смотрела на меня.- Меня зовут Машка. - Очень приятно,- сказал я. - Как зовут вас? Я ответил. - Почему я не видела вас раньше? Я объяснил. - Теперь вы будете к нам приходить? Я сказал, что буду. - Вы будете со мной разговаривать? Мне здесь так скучно... - Машка! - перебил Ненашев.- Опять ты с жалобами. Расскажи, что ты сегодня слушала утром по радио? - Я не хочу. - Не капризничай... - Мне надоело радио. Мне надоели детские передачи. Я хочу смотреть кино. Почему ты не пускаешь меня в клуб? - Тебе нельзя в клуб, глупая. - А я хочу... Ненашев поморщился и выключил дешифратор. Динамик замолк.