Красный свет   ::   Сименон Жорж

— Я догадался об этом утром. Она выглядела успокоенной. Сначала я вошел в палату один, спросил, чувствует ли она себя в силах выдержать очную ставку. Из предосторожности врач все время находился в коридоре.

Вопреки моим ожиданиям, она не выказала никакой нервозности, никакого страха. Говорила так же непринужденно, как вы сегодня со мной.

«Это необходимо, лейтенант?»

Я ответил — да. Тогда она спросила, где вы. Я ответил, что вы еще спите, и это, кажется, порадовало ее.

Она сказала:

«Давайте побыстрей».

Я дал знак двум инспекторам ввести арестованного.

С момента ареста Хэллиген отрицал факт покушения, настаивал, что его с кем-то путают. В остальных, не столь тяжких преступлениях он сознался. Я этого ожидал. У дверей палаты он вскинул голову, нагло усмехнулся. В палате вызывающе смотрел на вашу жену. Она даже не вздрогнула, не изменилась в лице. Только прищурилась, чтобы получше разглядеть его.

— Узнаете этого человека? — спросил один из инспекторов ФБР.

Второй стенографировал ответы.

Она сказала только:

«Это он».

Хэллиген все время смотрел на нее с вызовом, а инспектор задавал вопросы, на которые ваша жена неизменно и четко отвечала — да.

Вот и все, Хоген. Очная ставка заняла меньше десяти минут. Репортеры и фотокорреспонденты ждали в коридоре. Когда Хэллигена вывели наконец из палаты, я спросил у вашей жены, можно ли их впустить, пояснив, что неразумно восстанавливать против себя прессу. Она ответила:

«Если доктор не возражает, пусть войдут».

Врач впустил только фотографов — и то на несколько минут, а репортерам запретил входить в палату и задавать вопросы.

Как видите, она держалась молодцом. Признаюсь, уходя, я не удержался и пожал ей руку.

Стив молча смотрел в пространство.

— Не знаю, придется ли ей лично предстать перед присяжными, когда дело поступит в суд. Во всяком случае, произойдет это не раньше чем через несколько недель: в деле много эпизодов, причем довольно сложных.

К тому времени ваша жена уже поправится. Не исключено, однако, что суд удовольствуется письменными показаниями под присягой.

Лейтенант казался все более смущенным. Он по-прежнему наблюдал за собеседником, но перестал его понимать, словно поведение Стива было для него непостижимым.

— Вы все еще хотите видеть его?

— Да.

— Сейчас?

— Как можно скорее.

Марри вышел. Стив встал и подошел к окну, собираясь с мыслями. Он слышал стук двери, шаги нескольких человек взад и вперед по коридору. Через довольно долгий промежуток времени первым вернулся лейтенант и, не прикрыв за собой дверь, сел за стол.

Вторым вошел Сид Хэллиген в наручниках, за ним следовали инспекторы ФБР.

Все, кроме лейтенанта, стояли. Кто-то закрыл дверь.

Стив все еще смотрел в окно. Голова его была опущена, кулаки сжаты, лицо бескровно. Руки свисали вдоль туловища, на лбу и над верхней губой блестели капли пота.

Наконец он закрыл глаза, напрягся, словно собирая всю свою энергию, медленно повернулся и оказался лицом к лицу с Хэллигеном.

Лейтенант, наблюдавший за обоими, увидел, как постепенно усмешка сползла с лица арестованного. На секунду Марри испугался, что ему придется вмешаться, и даже привстал с кресла: Стив, глаза которого, казалось, не могли оторваться от глаз оскорбителя жены, весь подобрался, тело его как бы налилось свинцом, челюсти резко обрисовались. Правый кулак приподнялся, и Хэллиген, понимая, что за этим может последовать, поднес стянутые наручниками кисти к лицу и бросил испуганный взгляд на детективов, словно призывая их на помощь.

Оба не произнесли ни слова. Не слышалось ни малейшего шороха. Вдруг Стив расслабился, тело его обмякло, плечи опустились, лицо дрогнуло.

— Простите… — пробормотал он.