Красотки кабаре   ::   Суворов Олег Валентинович

В отличие от неприветливого и необаятельного эрцгерцога Франца Фердинанда, ставшего наследником престола, кронпринц Рудольф пользовался всеобщей симпатией, поэтому взглянуть на его гроб явились тысячи взволнованных людей, выражавших самое искреннее сочувствие старому императору.

Возможно, что самой большой ошибкой Франца Иосифа и его министров стали испорченные в последние годы отношения с Российской империей. Причиной этого стал боснийский кризис 1908 года, когда Австро-Венгрия объявила об аннексии Боснии и Герцеговины раньше, чем Россия смогла добиться от Турции свободного прохождения своих военных судов через Босфор и Дарданеллы. А ведь русский министр иностранных дел Извольский и его австрийский коллега граф Эрентальский заключили негласную договоренность о том, что это должно было произойти одновременно. Однако империя Габсбургов понадеялась на помощь Германии и пренебрегла интересами России. Теперь той ничего не оставалось делать, как поддерживать Сербию, чьи националисты открыто бесновались по поводу аннексии Боснии и Герцеговины, где прозябало многочисленное сербское население. При этом король Сербии Александр не мог, да и не пытался, обуздать подпольную националистическую организацию «Черная рука», которую возглавлял полковник сербской военной разведки Драгутин Димитриевич. В итоге всех этих событий Австро-Венгрия приобрела роковую столицу Боснии, название которой вскоре станет известно всему миру, – Сараево…

Вульф внимательно следил за политикой, но при этом не забывал и о главной цели своей венской жизни – он посещал лекции профессора Фрейда, пытаясь постичь премудрости психоанализа, в котором видел один из интереснейших методов творчества, опирающийся на глубины человеческого бессознательного. Недавно, на одной из этих лекций, он познакомился с весьма любопытным человеком – подданным Британской империи сэром Льюисом Сильверстоуном. Этот потомственный, хотя и обедневший аристократ был одним из немногих лондонских психиатров, практикующих методы психоанализа. Назавтра у них была назначена встреча – англичанин пригласил Вульфа к себе на дружеский обед.

Закончив свои заметки, Сергей закрыл дневник и встал с кресла. Поздний вечер, когда вся Вена уже давно развлекается в театрах, танцевальных залах или кафе… Куда же податься ему?

Задумавшись, он прохаживался по комнате, случайно приблизился к двери и вдруг замер, услышав в коридоре чьи-то шаги, сопровождаемые легким шелестом женского платья. Судя по тому, что незнакомка сновала от одной двери к другой, словно что-то искала, это была явно не горничная. Заблудившаяся возлюбленная какого-нибудь богатого венского студента?

Вульф пожал плечами и уже хотел было отойти в глубь комнаты, как вдруг шорох стих, и через мгновение в дверь постучали. Стук был не слишком уверенным, словно незнакомка боялась ошибиться, и эта неуверенность таинственным образом передалась Вульфу. Он нерешительно приблизился к двери и, чувствуя какое-то странное, исходившее из неизведанных глубин души волнение, медленно повернул ручку.

Перед ним стояла молодая, не старше двадцати лет, элегантно одетая дама в темно-синем бархатном платье, отделанном вышивкой из серебряного бисера. Первое, что поразило Вульфа, – это ее огромные загадочные глаза. Шляпки не было, зато прическа отличалась поразительным изяществом – гладкая, на прямой пробор, с низко опущенными на щеки слегка волнистыми темными волосами и тяжелившим затылок узлом из кос.

Последнее время, под влиянием таких модернистских писателей, как Гамсун, Метерлинк или Стриндберг, которые наделяли женщин таинственностью, капризностью и склонностью к мистике, в моду вошел особый макияж, создававший впечатление огромных глаз, окруженных тенями, «интересной» бледности и общей томности выражения.