Медаль   ::   Бровкин Владимир Николаевич

Вот она и цивилизация другая. Или, может, не такая, какую хотел. Ну смотри, твое дело".

Гляжу парень заробел.

А я не из робких. А чего теряться? Главное, лови момент!

Тем более, она на меня так и виснет.

Конечно, я особо никаких расчетов не строю, но подружить немножко можно.

А она, девка, чую: в меня крепко вцепилась. И главное, клонит дело к женитьбе.

Покрутил-повертел я головой и думаю: "А! Была не была, женюсь".

И то еще интересно: вот, думаю, удивлю народ в деревне, когда заявлюсь после свадьбы домой. Все от удивления так и покатятся - это же надо, Ванька Печенкин откуда невесту привез.

"Ладно, - говорю, - я не против".

Только думаю, надо у какого-нибудь врача знакомого проконсультироваться - не будет ли мне никакого вреда от этой женитьбы. Вдруг во вред.

Знакомый врач, тамошний, мне и говорит; да нет, вреда не будет. Только вам необходимо учесть одно обстоятельство. Невесте нельзя ехать на Землю.

"Да это-то почему?" "Да воздух там у вас не такой, неподходящий. Она им отравиться может".

"Как так? - спрашиваю, - я-то же дышу, живой".

"А нашим людям нельзя вашим воздухом дышать. Он губительный для организма нашей цивилизации".

Вот это да. Тут-то я и взадпятки.

Оно, конечно, и жениться можно, но и навечно оставаться там мало резону. Везти ее домой тоже бессмысленно - она у нас только в скафандре может ходить.

Да, только в скафандре. Без скафандра уже нельзя. Только что же это мне за жена - в постель и в скафандре.

"Нет, - думаю, - такая мне жена не нужна. Как же это так?" Тут у меня и интерес к ней весь испарился.

Скучно даже стало.

А она, видит, что я заскучал, да и спрашивает, в чем, мол, дело.

"Так как же, - говорю, - больно жизнь у нас с тобой предстоит интересная".

"А ничего, - говорит, - у нас останешься и будешь здесь жить".

Вот так-то дело вышло.

Я было туда, я было сюда - а никуда.

А она свою линию гнет и баста.

Говорит: "Вдруг у нас ребенок будет?"

"Да с чего?"

"Как это с чего?"

Делать -нечего, наряжаюсь в свадебный костюм, под ручку и в загс.

А голова работает, как в кино: тук-тук, тук-тук, туктук, как смыться-то?

Только впереди корреспонденты, а позади толпа, выскочить-то некуда. Шум, значит, гам. Как же, президентская внучка замуж выходит.

Только к загсу подходим, а я ей и говорю: "Люсь, а при мне ведь паспорта нет".

"Как нет? А где же он?"

"Да я его в ракете позабыл". Вру, конечно.

А она мне: "Вот беда! Ну да ладно и без паспорта как-нибудь дело уладим".

"Да нет, - отвечаю, - я без паспорта не могу. У нас на Земле так заведено: как зарегистрировались, так печать ставят в паспорт. А без печати-то брак недействительный".

Это малость на нее подействовало.

Но вывернулась: "А мы сейчас Кукарекуса (это брат ее) пошлем, он тебе его и привезет. Ты только скажи, где он там у тебя лежит?"

"Да он не найдет!"

"Так поехали вместе".

"Ну уж, куда там! Ты все свои кружева помнешь и прическу порастрепешь. Тогда какой может быть загс. Я вот Юрку возьму, мы с ним мигом туда и обратно",

"Только, Ваня, не задерживайся".

Скок в машину и к ракете нашей.

Ее к тому времени тоже в столицу доставили.

Примчались к ракете своей, мигом в нее забрались, жмем что есть силы на стартер, даем сколько есть газу - и поминай, как нас звали.

Ну а они, наверное, в чем дело сразу-то и не поняли.

А потом вдогонку.

Да только нас сам черт теперь не догонит.

Летим. Я даже песню от удовольствия запел. Так легко и просторно стало у меня на душе.

Уже далеко от планеты отлетели.

Тут-то я только и вспомнил - подарки-то мы в спешке позабыли все подчистую. Только вот медаль как на груди висела, так и осталась.

Вот жалко-то.

Ну да и не возвращаться же обратно. Рад и так до смерти - вырвался на волю.

А Юрка нос опустил, загоревал: что, мол, на работе скажут, три месяца глаз не казали. Не посадили бы.