Меня зовут Мольнар   ::   Фиалковский Конрад

- Вы преувеличиваете, профессор. Будут разработаны законы...

- Это ничего не меняет. Паразитирование на собственном биологическом виде, вот к чему ведут ваши эксперименты.

- Я слышал уже это несколько лет назад.

- Как видите, мое мнение не изменилось. А теперь прошу вас уйти.

* * *

Мольнар долго не мог уснуть. Он думал о человеке, в тело которого Эгберг хотел перенести его мозг. Это наверняка должен быть мужчина, молодой мужчина, и в записи электрической активности его мозга Эгберг обнаружил те изменения, которые предвещают смерть. Вероятно, у него были коллеги, родственники, он читал спортивную хронику и, когда хотел быть один, заплывал в море далеко от берега. Мольнар перевернулся на другой бок, потом встал, прошел в ванную и, открыв кран с холодной водой, сунул под струю голову.

Он уже совсем засыпал, когда его разбудил Эгберг, спросив с экрана, когда он последний раз видел Мейдж. В этот момент Мольнар понял, что пойдет в бункер один.

Он спустился туда без колебания на следующий день утром. Он не мог дольше ждать. Знал, что Эгберг не откажется от своих планов. Он сделал два шага вглубь. Остановился. Дыхание участилось. "Это от страха", - подумал он. Потом почувствовал головокружение, спазму и понял, что уже не выйдет из бункера.

* * *

Когда он очнулся, было совсем темно. Он помнил, как вошел в бункер, и знал, что с тех пор прошло много дней. Состояние, в котором он находился, не было анабиозом, потому что его мозг отмечал течение времени. Кроме того, были еще какие-то отрывки наблюдений, но нереальные, расплывающиеся, когда он концентрировал на них внимание. Он дышал нормально, не чувствовал боли. Спустя мгновение понял, что кто-то коснулся его головы. Неожиданно он начал видеть - ему сняли повязку с глаз. Перед ним стоял Дорн.

- Вы меня видите? - спросил Дорн.

- Вижу, - ответил Мольнар. Говорить было трудно.

- Слышите меня хорошо?

- Да.

- Попытайтесь встать.

Мольнар встал. Все тело было какое-то одеревенелое, движения некоординированные. Он сделал два шага и покачнулся.

- Вы ослабли? - спросил Дорн.

- Нет. Онемение.

- Это не онемение, а отсутствие координации. Координация восстановится через несколько дней. Сейчас пройдем в кабинет.

Дорн открыл дверь и прошел в кабинет Эгберга. Эгберга там не было.

- Вы меня спасли? - спросил Мольнар.

- Да.

- А Эгберг?

- Он оставил вам письмо. Присядьте. - Дорн полез во внутренний карман пиджака и подал Мольнару запечатанный конверт. - Если вы чувствуете себя хорошо, я пройду в соседнюю лабораторию. Если я вам понадоблюсь - крикните.

Мольнар разорвал конверт. Письмо было написано от руки.

"Уважаемый профессор!

Это письмо является продолжением нашего разговора, который мы в тот раз не докончили. Так вот, человек, тело которого я хотел вам тогда предложить, это я. Если, вы читаете это письмо, значит пересадка удалась, и вы мозг моего тела..."

- Дорн! - крикнул Мольнар.

Дорн приоткрыл дверь.

- Зеркало!

- Пожалуйста, - Дорн подал ему небольшое зеркальце, и Мольнар увидел лицо Эгберга. Лицо было какое-то другое. Спустя мгновение Мольнар понял, что глаза остались его. Он отложил зеркало.

"Я убежден, - продолжал он читать, - что поступил правильно. Все, что касается вашего организма, я вам изложил во время разговора совершенно объективно. У меня же обнаружена опухоль мозга, довольно быстро прогрессирующая, так что мне следовало поспешить, чтобы успеть запланировать и подготовить операцию. Причины моего решения двояки: во-первых, личные, их вы наверняка не поймете. Во всяком случае, если вы одобрите эту пересадку, вас ждет, предположительно, двадцать лет жизни, возможность научной работы в институте, который с этого момента становится вашей собственностью. Моими личными проблемами я вас не отягощаю.