Метро   ::   Глуховский Дмитрий

А за спиной дозорных с Савёловской, ставших героями и прославившимися на всю линию, замерла остывающая дрезина, готовая к новому прыжку, а на ней - пятеро мужчин, спасшихся со станции Тимирязевская, и ещё один спасённый ими ребёнок. Мальчик. Артём.

Крысы отступили. Их безмозглая могучая воля была сломлена одним из последних изобретений человеческого военного гения. Человек всегда умел убивать лучше, чем любое другое живое существо.

Они схлынули, и обратной волной вернулись в огромное царство, истинные размеры которого не были известны никому. И все эти лабиринты, лежавшие на неимоверной глубине, были так таинственны и странны и, казалось бы, совершенно бесполезны для работы метрополитена, для осуществления всем известных его функций, что не верилось даже, несмотря на заверения авторитетных людей, что всё это были сооружено людьми, обычными метростроевцами.

Один из этих авторитетов даже был раньше, ещётогда, помощником машиниста электропоезда. Таких людей почти и не осталось, и были они в большой цене, потому что на первых порах они были единственными, кто не терялся и не поддавался страху, оказываясь вне удобной, скоростной и безопасной капсулы поезда в тёмных туннелях Московского Метрополитена, в этом кишечнике мегаполиса. И потому что все на станции относились к нему с таким почтением и детей своих учили тому же, Артём наверное и запомнил его, на всю свою жизнь запомнил - измождённого худого человека, зачахшего за долгие годы работы под землей, в истертой и выцветшей форме работника метрополитена, уже давно потерявшей свой первоначальный шик, но всё ещё надеваемой с той гордостью, с которой адмирал облачается в свой парадный мундир, и всё ещё внушающей благоговение простым смертным. И Артёму, тогда совсем ещё пацану, виделась в тщедушной фигуре помощника машиниста несказанная стать и мощь... Ещё бы! Ведь работники метро были для всех остальных всё равно что проводниками-туземцами для научных экспедиций в дремучих джунглях. Им свято верили, на них полностью полагались, от их знаний и умений зависело полностью выживание остальных. Они зачастую возглавляли станции, когда распалась система единого управления, и метрополитен из комплексного объекта гражданской обороны, огромного противоатомного бомбоубежища, предназначенного для спасения части населения в случае ядерной атаки, превратился во множество не связанных единой властью станций, погрузился в хаос и анархию. Станции стали независимыми и самостоятельными, своеобразными карликовыми государствами, со своими идеологиями и режимами, лидерами и армиями. Они воевали друг с другом, объединялись в федерации и конфедерации, сегодня становясь метрополиями воздвигаемых империй, чтобы завтра быть поверженными и колонизированными вчерашними друзьями или рабами. Они заключали краткосрочные союзы против общей угрозы, чтобы, когда угроза минует, с новыми силами вцепиться друг другу в глотку. Они самозабвенно грызлись за всё: за жизненное пространство, за пищу - за фермы белковых дрожжей, плантации грибов, не нуждающихся в дневном свете, чтобы взрасти, и за свиные фермы, где бледных подземных свиней вскармливали бесцветными подземными грибами, и, конечно, за воду, то есть, за фильтры. Варвары, не могшие починить пришедшие в негодность фильтрационные установки на их станциях, и умирающие от отравленной излучением воды, бросались со звериной яростью на оплоты цивилизованной жизни, на станции, где исправно действовали генераторы и регулярно ремонтировались фильтры, где взращённые заботливыми женскими руками, буравили мокрый грунт белые шляпки шампиньонов и сыто хрюкали свиньи в своих загонах.