Мичман Хорнблоуэр   ::   Форестер Сесил Скотт

Но это лицо было не просто белым, оно еще имело зеленоватый оттенок, неопровержимо свидетельствующий, что его обладатель начал испытывать муки морской болезни, даже не ступив на палубу "Юстиниана". Словно противореча нездоровому цвету лица, на нем выделялась пара темных глаз, напоминавших по глубине прорези в бумажной полумаске. Мастерс обратил внимание, что эти глаза с внимательным любопытством буквально впитывают в себя всю окружающую обстановку. Это было необычно: молодой человек, оказывается, умел настолько владеть собой, что не терял контакта с действительностью даже в экстремальной ситуации, какой, несомненно, являлась морская болезнь. Такое поведение не могло не вызвать молчаливого одобрения и внезапно пробудившегося интереса со стороны старшего офицера. Про себя м-р Мастерс отметил, по своему обыкновению, что в этом молодом человеке присутствуют такие важные качества, как осторожность, любопытство и способность приспособиться к новым обстоятельствам. Даже явная застенчивость и плохое самочувствие не могли скрыть того жадного интереса, с которым он оглядывал окружающую его обстановку. В то же время он держался настороже, готовый немедленно отреагировать на любое ее изменение. "Именно так, должно быть, вел себя пророк Даниил, оказавшийся в клетке со львами", - неожиданно подумал Мастерс.

Темные глаза новичка остановились на лейтенанте. Сразу же его нескладная фигура подтянулась, он застыл по стойке "смирно" и непроизвольно поднес ладонь к уголку своей съежившейся от влаги шляпы. Он открыл рот, пытаясь что-то сказать, но тут же закрыл его. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем юноша нашел в себе достаточно мужества, чтобы представиться по всем правилам.

- Прибыл на борт, сэр, - доложил он срывающимся голосом.

- Ваше имя? - осведомился Мастерс, не дождавшись продолжения.

- Г-Горацио Хорнблоуэр, сэр. Мичман, - выдавил из себя юноша.

- Прекрасно, м-р Хорнблоуэр, - произнес Мастерс. - Ваш гардероб с вами?

Хорнблоуэр никогда прежде не слышал этого слова, но он не был дураком и интуитивно догадался о его значении.

- Мой морской сундук, сэр? Он на носу у адмиральского трапа.

Хорнблоуэр произнес эти термины почти без промедления: он знал, что на море их употребляют именно так, хотя пока что ему приходилось делать над собой некоторое усилие, чтобы невзначай не назвать трап лестницей.

- Я распоряжусь, чтобы его отправили вниз, - сказал Мастерс. - Да и вам лучше всего было бы спуститься туда же. Капитан сейчас на берегу, а старший помощник приказал, чтобы его не будили до восьми склянок* [Склянка - получасовой промежуток времени.] ни при каких обстоятельствах. Советую вам, м-р Хорнблоуэр, как можно скорее сменить ваше промокшее платье.

- Есть, сэр, - сказал Хорнблоуэр, но в ту же секунду понял по внезапно помрачневшему лицу лейтенанта, что допустил непростительную ошибку, и тут же поправился: - Так точно, сэр!

Затем он снова приложил пальцы к уголку шляпы, отдавая честь старшему офицеру. Мастерс откозырял в ответ и повернулся к одному из вестовых, укрывающихся от бури за фальшбортом* [Фальшборт - продолжение борта выше открытой верхней палубы.].

- Эй, юнга, отведи мистера Хорнблоуэра в мичманский отсек.

- Так точно, сэр!

Хорнблоуэр последовал за мальчиком-юнгой на нос к главному люку. Он и так нетвердо держался на ногах из-за приступа морской болезни, а тут еще неожиданные порывы ветра дважды чуть не заставили его растянуться на палубе от резких рывков судна на якорных цепях. Нырнув в люк, юнга соскользнул вниз по трапу с ловкостью морского угря, но Хорнблоуэру потребовалось все его умение и ловкость, чтобы осторожно сползти с верхней палубы сначала в тускло освещенное пространство пушечной палубы, а затем еще ниже в твиндек* [Твиндек - межпалубное пространство во внутренней части корпуса судна,