Мир реального времени   ::   Прист Кристофер

Война началась.

– Десять дней назад, – сказал Торенсен. – По крайней мере, так мы слышали.

– Но в новостях этого не было, – возразил я.

Дженсон пожал плечами:

– Отсюда вы больше ничего не получите, – сказал он, кивнув в сторону пульта. – Можете выключить эту штуковину.

– Как вам удалось узнать о войне? – спросил я.

– Мы знаем о ней уже несколько дней. По существу, просто догадались.

– Почему никто ничего не говорил?

Торенсен грубовато ответил:

– Говорили… но не вам.

Подошла Клэр и остановилась возле меня:

– Нам приходилось вести себя осторожно, Дэн. Мы знали, что ты прячешь от нас информацию, и нам не было известно, что произойдет, если тебе сказать.

– Спасибо, Клэр, – поблагодарил я жену.

В одном конце обсерватории есть тоннель. Он достаточно большой, чтобы вместить весь персонал. Это отсек режима эвакуации. Он сконструирован так, чтобы в случае аварии люди могли жить в нем достаточно долго, пока не подоспеет помощь с Земли. Тоннель герметически закрывается, имеет автономную систему жизнеобеспечения, в нем хранится необходимый запас провизии.

Тоннель был и единственным выходом из обсерватории. Если бы эксперимент окончился в предусмотренное программой время, наш путь к транспортным модулям лежал бы через него.

Мы периодически герметизировали и проверяли отсек эвакуации, поэтому обращаться с его механизмами умел каждый.

Дженсон сказал:

– Мы уходим.

– Вы не можете.

Остальные переглянулись. Двое пошли к двери.

– У нас есть выбор, – сказал Дженсон. – Мы можем умереть здесь или выйти наружу. Каковы там условия существования, мы не знаем. Возможно высок уровень радиации. Но мы знаем, что обсерватория находится на Земле. Прошлым вечером состоялось тайное голосование. Было решено, что здесь мы не останемся.

– А ты, Клэр?

– Я тоже ухожу, – ответила она.

Я сидел за столом, уставившись в материалы архива 84. В них есть все. Из разрозненных кусков явственно вырисовывается картина предпринятого миром самоубийства. Эти куски были у меня в руках, но остальные их не видели. И тем не менее именно отсутствие информации каким-то образом позволило людям осознать ее существование. Они знали, что произошло. Я не знал.

Я снова вспомнил о своем графике, который, теперь законченный, добрался до линии реальности. Не было в нем никакой неправильности – просто персонал умышленно исключил меня из участия в передаче наиболее важных слухов. По мере приближения их рассказов к реальности, они перестали знакомить меня с ними.

Таким образом, они-таки выстроили реальность на основе догадок в точном соответствии с тем, к чему я пришел теоретически, но не посмел поверить в свое открытие.

Дженсон вернулся ко мне в кабинет через час.

– Вы намерены идти, Уинтер? – спросил он.

Я отрицательно покачал головой:

– Вы не ведаете, что творите. Едва шагнув из тоннеля, вы попадете в космический вакуум. И мгновенно умрете.

– Ошибаетесь, – сказал он. – И на этот счет, и во всем остальном. Вы говорите, что мы обусловлены, – пусть так. Ну, а вы? Откуда известно, что ваше представление о нашей обсерватории, верно?

– Но я это знаю, – ответил я.

– И сумасшедший знает, что он единственный здравомыслящий.

– Вам видней.

Дженсон протянул руку для прощания:

– Ну, тогда до встречи за этими стенами.

– Я не собираюсь выходить.

– Сейчас, вероятно, нет, но позднее, может быть.

Я снова многозначительно покачал головой:

– Клэр идет с вами?

– Да.

– Не попросите ли ее заглянуть ко мне на минутку?

– Она уже в тоннеле, – ответил он, – и сказала, что в данный момент ей лучше не смотреть вам в глаза.

Я пожал ему руку и он ушел.

Несколько минут назад я ходил к тоннелю эвакуации.

Наружная дверь осталась открытой, а отсек был пуст.