Кроссворд для Слепого   ::   Воронин Андрей

— Быстро говори, кто убил Макса Фурье и Максимова?

— Макса Фурье убил Проханов… Слышите меня? Не убивайте… Проханов его застрелил.

— Какой Проханов?

— Капитан спецназа, капитан в отставке. Он бар держит за мои бабки… я могу дать деньги, много денег, у меня есть деньги…

— Деньги, говоришь? Ты урод! Ты хоть это понимаешь, что ты конченый урод? Где сейчас Проханов? Называй телефон, адрес, быстро! Я у него сам спрошу. Это не он убил, это ты, гнусный садист!

— Нет, нет, это не я! Я француза не убивал, это все Проханов, это все он. Он картину принес, я его не просил их убивать, я сказал картину забрать. Слышите? Только не стреляйте!

— Не стрелять, говоришь? Ну-ну, я, пожалуй, не буду стрелять, пусть тебя в тюрьму посадят, урода, там с тобой разберутся.

— У меня дети, жена…

Глеб снял с пояса наручники, подтащил Чернявского к трубе, защелкнул один браслет на запястье правой руки, а другую на трубе. Он быстро обыскал Чернявского, затем подошел к окну, отодвинул штору. В руках Глеба оказался диктофон, красная лампочка светилась. Глеб нажал клавишу, немного отмотал, послушал запись, прижимая диктофон к уху.

— Я надеюсь, ты от своих слов не откажешься. А если откажешься, тебе крышка, я тебя найду везде — в Америке, в Африке, на самом гнусном островке, я тебя найду даже на Северном полюсе и размозжу башку. Ты меня понял?

Из-за дивана Глеб вытянул спортивную сумку, из нее достал скотч — тяжелую, широкую бобину.

— Знаешь, как это называется?

— Скотч.

— Ты прав, это скотч. А то, что сейчас было, называется момент истины. Вот такие дела, — Глеб вытащил кассету, подошел и положил ее возле картины на пол. Затем залепил Олегу Петровичу рот, снял с трубы браслет, перебросил через нее цепочку, защелкнул браслет на левой руке галерейщика. — Вот так ты и будешь здесь сидеть. Я могу тебя оставить на неделю, и ты сдохнешь от голода. Вот такие дела. Я ухожу.

Глеб исчез в спальне. Потянуло сквозняком. Олег Петрович понял, что в спальне открыта дверь на балкон.

Глеб спустился по водосточной трубе ловко и быстро, а через пять минут он уже садился в свой серебристый «БМВ».

Набрал номер Потапчука:

— Федор Филиппович, подъезжай со своими людьми, только лично. Желательно побыстрее, квартира коллекционера Олега Петровича Чернявского, третий этаж, по адресу…

— …

— Он уже все рассказал.

— …

— Да, да, думаю, расскажет еще больше. Там, возле картины, лежит кассета, вы ее послушайте, но больше никому слушать не давайте.

— …

— Какая кассета? Да самая обыкновенная, от диктофона.

— …

— Завтра? Хорошо, давайте завтра, буду ждать.

***



Генерал ФСБ Федор Филиппович Потапчук, усталый, но с улыбкой на лице, появился ровно в девять, будто он был образцовым студеном и пришел на лекцию любимого преподавателя.

Глеб пожал руку генерала. Потапчук улыбался, поглядывая на Сиверова.

— Любишь кино смотреть?

— Я больше аудио люблю, а не видео.

— Это я понимаю, — генерал открыл портфель, в его руках оказалась бутылка коньяка. — Кофе будем пить с коньяком, если не возражаешь, если у тебя нет других планов. Я приехал к тебе, Глеб Петрович, без машины.

— Вот как!-удивился Сиверов.

— А теперь давай бокалы. Протокол допроса уже готов, вчера мои сотрудники раскрутили Чернявского. Он все рассказал.

— Я другого и не ожидал, — без энтузиазма произнес Слепой, ставя на стол два бокала и доставая из маленького холодильника два лимона.

— Ты знал, что я принесу бутылку коньяка?

— Предполагал, — пошутил Сиверов.

— Ну тогда и наливай сам.

— Нет, Федор Филиппович, я буду наливать кофе, а вы — коньяк.

— Хорошо, разделение труда. Мне это даже нравится, я давно не наливал спиртное.

— Рассказывайте.

— Сегодня взяли Проханова в Калининграде, а двух его дружков в Красноярске. Так что дело сделано.